очень нудно 
48 
Торопливо и методично Джастин отправил в погребальный костер следующие предметы: солдатика (в положении для стрельбы с колена), потрепанную книгу в бумажной обложке (детективный ужастик Дина Кунца), старый компакт-диск (саунд-трек к фильму «Бриолин»), [12] мертвых мух (он аккуратно, как настоящий энтомолог, достал их пинцетом с подоконника в спальне), деревянную деталь из конструктора «Линкольн Лог» (соединительное звено, короткое), кубик из «Лего» (синий). Каждый раз, подкидывая в огонь новый предмет, он замирал и наблюдал за результатом, старательно запоминая каждую реакцию, чтобы потом о ней подумать.
Когда ведерко опустело, Джастин пополз на четвереньках по комнате в поисках чего-то тутошнего, какой-нибудь из вещей Баркеров, о которой все давно забыли и чего не хватятся. Под кофейным столиком стояла коробка, а в ней большой конверт с фотографиями, еще не вставленными в альбомы или рамочки. Джастин просмотрел все; один из снимков показался ему особенно скучным: миссис Баркер в каком-то маленьком дворике склоняется над пожилой женщиной в кресле-каталке; старушка улыбается, но выглядит какой-то съежившейся, как высохшее на солнце насекомое. Он вернулся со снимком к камину и кинул его в огонь. Он проследил за тем, как покрытая химическим составом бумага сворачивается, загибается, тесня изображение, как старушка и ее кресло делаются все меньше, меньше, а потом исчезают и становятся частью неприятно пахнущего пепла.
Только тут он заметил, что вся комната наполнилась едким дымом. Остин заскулил, спрыгнул с дивана и убежал на второй этаж. Джастин не знал о существовании заслонок. Он забрался на стул и приоткрыл окно. Завтра он вернется, заберет то, что получилось из наполовину сгоревших, наполовину расплавившихся предметов, спрячет, сохранит и начнет все с начала.
27
В парке у озера Мичиган Барвик искала фон для снимка, крепко прижимая к себе одной рукой большую камеру, словно это был пистолет, и наконец набрела на старое дерево с толстыми переплетающимися голыми ветвями. Марта и Джастин шли за ней, но успели отстать на довольно приличное расстояние (как сказали бы на скачках, на целую дюжину корпусов), так что к тому времени, как они подошли, Сэлли уже возилась с объективом, выстраивая кадр.
— Вот здесь, — сказала она. — Здесь будет идеально.
Раз в два-три месяца Марта Финн звонила Барвик и просила сделать несколько фотографий взрослеющего и постоянно меняющегося Джастина. Сэлли отправлялась по Шеридан-роуд в Нортвуд и снимала мальчика то на каком-нибудь идиллическом фоне, во дворе, или здесь, в парке, или у Финнов дома на красиво украшенной импровизированной сцене. Один раз на нем был красный галстук-бабочка и черные шорты; в другой — оранжево-белый костюмчик, как у студентов университета штата Теннесси, альма-матер его отца, Терри. Сегодня он был одет в стиле, который Марта обозначила как клубный кэжуал: новенькие голубые джинсы, нарядная белая рубашка, начищенные ботинки сверкают. Он был аккуратно причесан, а лицо умыто так тщательно, что розовая кожа приобрела матово-кремовый оттенок.
Каждую осень Скотт Коллеран звонил Большому Робу и просил свежие фотографии Джастина для своего анонимного клиента, и Барвик скрепя сердце предоставляла остававшиеся у нее после индивидуальных фотосессий цифровые изображения мальчика. Она дважды получала деньги за одну и ту же работу, а Джастин приходил к ней во сне и успокаивал. «Мы всего лишь инструменты», — объяснял он.
Он снился Барвик чуть не каждую неделю, но всегда в разной обстановке: в ее школе, ее квартире, комнате миссис Лундквист, офисе Большого Роба (точнее, она вроде бы догадывалась, что это за место, но ничего общего с реальностью оно не имело). Однажды ей приснился зал ожидания в аэропорту О'Хэйр. Чаще всего в этих снах у Джастина было тело и лицо юного Эрика Лундквиста, и он говорил с ней о долге.
— Выполнение своих обязательств, — так он говорил, — важнее всего на свете.
— Ты прямо как Большой Роб, — поддевала она.
— Большой Роб — человек сообразительный, — отвечал Джастин.
— Да, но что если цели, во имя которых ты выполняешь свои обязанности, не благие? — Даже во сне она отдавала себе отчет, что в реальной жизни ни она, ни любой другой человек не стали бы обмениваться такими напыщенно-книжными фразами.
— Ты и я, мы всего лишь инструменты, — отзывался Джастин. — У инструментов не может быть цели.
48 
