26

Джастин открыл дверь прихожей дома Баркеров ключами, которые они оставили его родителям перед отъездом в Испанию, и вошел. Остин, пес Баркеров, тихонько потрусил к мальчику. Пес был крупный — его холка находилась почти на уровне груди Джастина. Мальчик постоял немного, ласково поглаживая спину собаки одной рукой. В другой он держал серое пластиковое ведерко. Остин проводил во дворе перед домом Джастина чуть ли не столько же времени, сколько на лужайке Баркеров, поэтому, хотя мальчик всего только в третий раз пробрался сюда после отъезда хозяев, пес даже не подумал лаять, ворчать или прятаться под кроватью. Мама Джастина покормила Остина с утра и должна была зайти еще раз вечером, но мальчик пришел вовсе не для того, чтобы дать собаке поесть. Он хотел провести эксперимент.

А еще он хотел улизнуть из дома. Ссорясь, родители переставали его замечать; неудивительно, что и на отсутствие сына они не обратили внимания. Разговоры на повышенных тонах стали, похоже, их излюбленной формой общения. С самого утра они начинали огрызаться друг на друга, сначала негромко, а потом, в течение дня, разгонялись до крика — словно где-то в доме было спрятано колесико, как на аппарате громкой связи, которое само по себе крутилось и делало их голоса все более и более пронзительными. И так до самого вечера, когда они укладывали Джастина и продолжали переругиваться теперь уже отвратительным шепотом, чтобы не мешать ребенку уснуть.

Джастин, конечно, не всегда до конца понимал, в чем дело, но в свои семь лет был достаточно умен, чтобы сознавать, что орать родители могут по одной причине, а злиться при этом совсем по другой. Например, в понедельник папа, придя с работы, спокойно просил Джастина убрать солдатиков с ковра в гостиной и унести их на место, в детскую. А в среду он вдруг начинал вопить: «Боже Джастин, да убери ты, наконец, отсюда этих чертовых солдатиков!» Вовсе не обязательно быть взрослым десятилетним парнем, чтобы понять: на самом деле папа злится вовсе не из-за солдатиков — не только из-за них.

Вскоре он догадался, что ссоры родителей имеют какое-то отношение к женщине по имени Дениза. Джастин не мог взять в толк почему, но папе она нравилась, а маме нет. Мама всегда эту Денизу обзывала и кричала, что папа не должен проводить с ней так много времени. А папа отвечал в том смысле, что это просто смешно, Дениза — милая девушка, и она ему, конечно же, нравится, иначе зачем бы он стал ее нанимать; но «между нами ничего нет, если ты об этом, и нечего тут так вопить». И вообще, добавлял он, судя по счетам, мама опять вышла за рамки бюджета (что бы это значило, интересно?). А мама тогда говорила, что бюджет никуда не годится и его надо переделать: разве они могли предвидеть, что придется так много тратить на одежду Джастина — он в этом году прямо на глазах вырастает из всех вещей. На это папа отвечал так:

«М-да? Джастину на одежду? Да неужто? А то я не знаю, что покупают в «Алтимо». ^[11]

Знать-то он знал, но никогда не говорил.

Как-то после одного происшествия в магазинчике, где продавали комиксы, мама сказала Джастину: она не хочет, чтобы он общался с Дэнни Шубертом, потому что тот на него «дурно влияет». Джастин попробовал воспользоваться папиными доводами и сказал: «Дэнни мне просто нравится, но между нами ничего нет, если ты об этом». Тогда мама опустилась перед ним на коленки, обняла за шею и стала плакать, уткнувшись в его плечо, а потом попросила прощения и забыла его наказать — папина тактика хоть отчасти, но сработала.

Мальчик и собака пробрались в гостиную. Там Джастин достал из ведерка пучок сухих палочек, скомканную газету и положил все это в обложенный кирпичом камин. Остин тем временем улегся на диван и принялся грызть старый теннисный мячик, который притащил с заднего двора. Джастин присел перед камином, достал из кармана коробок, зажег с третьей попытки спичку и тут же швырнул ее на кучку. Спичка догорела, и пришлось зажечь еще две — только тогда бумага занялась.

  47