Последние отзывы

  47  

Вот почему неприятные пилюли советов должны были подслащиваться тонким, очень тонким слоем лести.

Это письмо усилило мою боль, но матушку я любила. В отчаянии с моих губ могли сорваться жалобы, что со мной обращаются, как с ребенком, но мне очень не хватало ее и хотелось быть рядом с ней. Временами меня охватывал настоящий страх, и тогда я действительно казалась себе маленькой девочкой, которая плачет по своей маме. Однажды, подойдя к своему бюро, я обнаружила, что оно открыто, хотя помнила, что закрывала его, когда последний раз была в комнате, поскольку это было одним из тех немногих дел, к которым я всегда относилась с большим вниманием. Кто-то, должно быть, брал ключи из моего кармана, когда я спала!

Я помнила предупреждения матушки о том, что надо сжигать ее письма, и следовала ему неукоснительно. Но поскольку запомнить все, о чем она писала, было трудно, я сохраняла их до тех пор, пока не отвечу на них. Во время сна они находились у меня под подушкой, и иногда ночью я рукой проверяла, на месте ли они.

— Кто-то лазил в мое бюро, — сказала я аббату.

Он улыбнулся:

— Вы, должно быть, забыли закрыть его.

— Нет, я не забыла, не забыла! Клянусь, что не забыла!

Однако он улыбался мне в ответ, не веря. Такая ветреная головка, в которой одни только развлечения! Разве не естественно, что она может позабыть закрыть свою конторку?

Я не могла никому доверить своих мыслей. Я знала, что Мерси и Вермон были моими друзьями, но все, что говорилось мной Вермону, он сообщал Мерси и не мог поступать иначе, поскольку сохранял свое положение благодаря расположению Мерси, а последний передавал это дальше — моей матушке.

Я искала утешения в веселых развлечениях. Артуа всегда был готов принять в них участие. Вместе с ним мы составили маленькую группу и отправились в Марли встречать рассвет. Нас было несколько человек; дофин не сопровождал нас, предпочитая валяться в постели. Это было восхитительное зрелище — солнце, появляющееся из-за горизонта и освещающее Марли! Однако затея была, разумеется, не правильной. Дофина, совершающая прогулки ранним утром! С какой целью? Никто не верил, что они совершаются только для того, чтобы просто полюбоваться восходом солнца.

Я подвергала себя опасности быть замешанной в скандале, не понимая этого, хотя общественное мнение пока продолжало оставаться расположенным ко мне. Я была ребенком, прелестным ребенком, пылким и склонным к приключениям. Однако дофина при муже, которого подозревают в импотенции, должна быть весьма осторожна. Безобидная прогулка в Марли была замечена, и мадам де Ноай указала мне, что такое безрассудное и рискованное приключение повторять больше не следует.

Что делать, чтобы освободиться от скуки? Если бы я могла ездить в Париж, насколько мое существование было бы интересней. В Париже кипела жизнь. Большой город, где происходили балы в театре оперы. Как я страстно хотела танцевать в маске, смешавшись с толпой, чтобы никто не узнал во мне дофину и чтобы на какое-то время освободиться от этих вечных церемоний!

— Ваше появление в Париже должно быть официальным, — сказала мне мадам де Ноай.

— Когда это будет? Когда? — приставала я с настойчивым вопросом.

— Решение об этом должен принять Его Величество.

Я была в отчаянии. Великий город находился так близко, а мне не разрешалось посещать его. До него можно было добраться в карете немногим больше, чем за час. Абсурдно и странно, что мне запрещено туда ездить!

О своем желании я рассказала тетушкам. Они больше не выглядели такими любящими, за исключением Аделаиды, которая хотя бы старалась делать вид. Что касается Виктории и Софи, то они не могли скрыть изменения своего отношения ко мне. Когда я находилась в апартаментах, они украдкой следили за мной. Но последовав рекомендациям Аделаиды в деле с Дюбарри, я проявила глупость и неповиновение.

— Вы не можете поехать в Париж… просто так, — сказала Аделаида. — Это должно быть организовано.

Мой муж сказал, что, по его мнению, я поеду туда, когда придет время. Не мог бы он каким-то образом удовлетворить мое желание? Он всегда готов порадовать меня, когда это в его силах, однако этот вопрос решает не он.

Даже Артуа колебался. Я пришла к выводу, что никто из них не хотел, чтобы я поехала в Париж.

— На этот раз дело идет не об этикете, — пояснил Артуа. — Вы знаете, что дедушка никогда не ездит туда. Он ненавидит Париж, поскольку Париж больше не любит его. Если вы поедете, они будут радостно приветствовать вас, поскольку вы молоды и привлекательны, а приветствовать дедушку они не станут. Нельзя допустить, чтобы дофину приветствовали, а королю наносили оскорбление. Это не вопросы этикета.

  47