очень нудно 
110 
Но внимание Пилар привлекли люди, которые стояли у алтаря, покрытого расшитой тканью. Среди них была ее мать. Пилар поняла, что мистер Хит служит мессу – обряд, который приходилось совершать тайно. Она не слышала слов, хотя напрягала слух, но видела красивую серебряную чашу, наполненную вином. Ей хотелось посмотреть, как вино превратится в кровь, а хлеб – в тело.
Отец категорически запретил ей слушать массу, но он ведь не запрещал смотреть на нее. Окидывая взглядом часовню, Пилар обратила внимание на углубление в одной из стен, которого не замечала во время кратких посещений часовни.
Она уставилась на углубление, так как была уверена, что там кто-то есть, и этот кто-то, подобно ей, подсматривал тайком за происходящим в часовне.
Пилар пришла в ужас, живо припомнив тот день, когда она пряталась в тайнике с мистером Хитом. Она не забывала его слов, что взрослые могут бояться так же, как дети. Эти люди – в том числе ее мать – делали то, чего не позволяла королева, и кто-то шпионил за ними. Она должна их предупредить! Раздумывая, как это сделать, Пилар услышала позади какой-то звук и вздрогнула. Картина сдвинулась на прежнее место.
– Что ты тут делаешь, Пилар?
Рассмеявшись от облегчения, она посмотрела в испуганное лицо Говарда:
– Прячусь. Тут отличное место.
– Я знал, что ты здесь. Заметил твои ноги, когда мы проходили мимо.
– А где Бесс?
– Я отправил ее искать тебя во дворе, так как не хотел, чтобы она обнаружила тебя здесь. Пилар, почему ты всегда ходишь туда, куда не должна ходить?
Пилар выглядела довольной – в ней признали исследователя. Она вспомнила о том, что видела в часовне.
– Говард, мы должны предупредить людей, которые слушают мессу. Кто-то шпионит за ними.
– Ты и шпионишь!
– Я хорошая шпионка. Я ничего не расскажу королеве. А другой может рассказать.
– О чем ты говоришь, Пилар?
– Посмотри туда.
– Нет! Это священный обряд. За такими вещами нельзя шпионить.
– Тогда для чего эта дыра?
– Для того, чтобы те, кто… кто не может ходить в часовню, участвовали в церемонии.
– А почему они не могут ходить в часовню?
– Потому что они слишком молоды или больны.
Пилар кивнула:
– А что находится за тем длинным углублением в стене часовни?
– Ты имеешь в виду хагиоскоп.[59]
– Хагиоскоп? Ты его мне не показывал!
– Я вообще не хотел показывать тебе часовню. Тебе незачем совать туда нос. Это место не для игр, а для молитв.
Пилар схватила его за руку.
– Говард, ты должен их предупредить! Кто-то за ними шпионит. Их поймают, а среди них моя мать.
– Ты видела кого-то в хагиоскопе?
– Да.
Говард выглядел озадаченным и от этого казался моложе своих лет.
– Мне нужно кое-что объяснить тебе, Пилар. Ты вечно все находишь. Сначала обнаружила тайник под плитой, а теперь это…
– Конечно, я все нахожу! – радостно воскликнула она. – Нет смысла что-то от меня прятать.
– Клянешься никому ничего не рассказывать?
– Клянусь.
– Человек, которого ты видела в хагиоскопе, не шпион. Это кто-то, желающий участвовать в церемонии, но тайно.
– Значит, все-таки шпион?
– Да нет же! Вечно ты думаешь о шпионах. Возможно, это друг моих родителей, который не хочет показываться присутствующим.
– В часовне было два незнакомых человека, – сказала Пилар.
– Ты не могла разглядеть их отсюда.
– Могла!
– Никакие глаза не могут разглядеть такое!
– А мои могут! Говард, ты смотришь в эту дыру?
– Нет.
– Значит, ты ходишь в часовню слушать мессу?
– Иногда.
– И Бесс тоже?
– Нет. Бесс пользуется отверстием. Моя мать пока не хочет, чтобы она ходила в часовню. Она вечно всего боится.
– А людей, которые приходят искать чаши, напрестольную пелену и тех, кто ими пользуется?
– Откуда ты знаешь о таких вещах!
– Я все знаю. Кроме того, люди часто об этом говорят. Королеве не нравятся те, кто пользуется этими вещами. Вот почему отец запрещает мне иметь с ними дело.
– Давай уйдем отсюда, – сказал Говард. – Бесс сейчас вернется. Она не должна знать, что ты обнаружила отверстие и видела хагиоскоп.
Они спустились по ступенькам, прошли через комнаты и вышли во двор.
– Ты нашел испанца! – воскликнула Бесс. – Вздернем его на ближайшем дереве?
– Я больше не испанец, – заявила Пилар: ей теперь хотелось быть сыщиком королевы, который обнаружил, что семья предается идолопоклонству, но простил им и уехал, притворившись, будто ничего не заметил.
110 
