131 
Наконец они начали говорить. Бласко снова и снова повторял ее имя:
– Бьянка… Бьянка…
– Мой Бласко! – откликнулась она. Они заговорили по-испански так быстро, что Пилар ничего не могла понять. Роберто понимал куда больше.
– Значит, ты все это время была здесь?
– Да, Бласко, и думала о тебе каждый день. Я ждала, что ты приедешь.
– Со мной столько произошло… в Париже, в Испании…
– Здесь тоже происходило немало.
– Нам нужно так много рассказать друг другу!
– Да, но ты должен кое с кем познакомиться. Это Роберто – наш сын.
Роберто шагнул вперед. Бласко смотрел на него, а он – на Бласко.
Бьянка кивнула.
Тогда Бласко обнял Роберто, называя его своим дорогим hijo.[65]
Эти трое не видели ничего, кроме друг друга. Пилар стояла в стороне и смотрела на них.
Она проскользнула мимо них, вошла в дом и поднялась в комнату матери. Исабелья отдыхала. Пилар подошла к кровати и сообщила:
– Мама, здесь Бласко.
– Что ты сказала? – спросила Исабелья.
– Человек, который приехал из Испании. Он знает вас всех. Сейчас он внизу с Бьянкой. Я должна пригласить его в дом? Они стоят снаружи. Его зовут Бласко.
Исабелья быстро села; ее лицо порозовело, а глаза заблестели.
– Что ты болтаешь, Пилар? Опять какая-то игра?
– Это не игра, – ответила Пилар. – Он гостит в Харди-Холле, и мы встретили его на утесах. Он сказал, что знал тебя… но главным образом Бьянку, когда жил близ Севильи.
Исабелья задрожала и поднесла руку ко лбу.
– Пилар, ты, наверное, слышала наши разговоры и все придумала.
– Нет, мама, это правда. Как ты дрожишь! Оставайся здесь, я приведу их к тебе.
Пилар побежала вниз. Роберто, Бласко и Бьянка все еще стояли там, где она их оставила, глядя друг на друга, как будто каждую секунду открывали нечто новое.
– Я сказала маме, что вы здесь, – сообщила Пилар. – Она просит вас подняться к ней.
Они последовали в дом за Пилар. Бласко одной рукой обнимал Бьянку, а другой держал за руку Роберто. Пилар привела их в спальню матери. Она помнила, что капитан сидит на привычном месте перед домом и может рассердиться, увидев этого человека. Испанец был ниже ростом, чем капитан, но он пребывал в расцвете сил, а ее отец, по его же словам, превратился в никчемную дырявую посудину. Мысли Пилар бешено работали. Бьянка и этот человек нуждаются только друг в друге, а капитан нуждается в ее защите. Ведь он похитил ее мать и Бьянку. Когда испанец перестанет думать о любви, то начнет думать о мести.
Пилар распахнула дверь. Ее мать стояла в середине комнаты, прижав руку к сердцу.
– Бласко! – вскрикнула она.
Он шагнул к ней и поцеловал ей руку. Исабелья беззвучно заплакала, и Бласко нежно ее обнял, но совсем не так, как обнимал Бьянку.
– Какая удивительная встреча! – воскликнул Бласко. – Хотя я знал, что это должно случиться. Жаль, что мне понадобилось столько времени, чтобы найти вас.
– Наконец-то ты пришел, Бласко, – всхлипывала Исабелья. – Мы смотрели на море и ждали. Но ждать пришлось так долго…
– Теперь он здесь, – прервала Бьянка, – и прошлое не имеет значения.
Пилар наблюдала за матерью. Она тоже любит этого человека. Но он любит Бьянку – Бьянку и Роберто…
Испанец назвал Роберто сыном. Пилар слышала, как Бьянка называла Роберто «hijo», когда они были маленькими, и спросила, что это значит. А Бьянка ответила: «Мой малыш, мой сыночек».
И он тоже сказал «мой сын»…
Все изменилось. Сначала капитан вернулся искалеченным, потом Петрок напугал ее так, как никто никогда не пугал до того, а теперь Роберто оказался не ее братом…
Пилар подумала о капитане. Что он скажет, когда увидит этого человека? И что скажет и сделает Бласко, когда увидит того, кто забрал у него Бьянку, когда она ждала от него ребенка? Сейчас его глаза сверкают от любви, но они наверняка могут так же сверкать и от ненависти. А капитан уже не непобедимый – он пострадал от испанских пушек и шпаг. Неужели сейчас его ждет смерть от очередной испанской шпаги?
Эти двое не должны встретиться. Пилар представила себе свою жизнь без капитана. Она не могла вынести даже мысли об этом. Что бы он ни сделал, как бы ни был жесток к ее матери и Бьянке, это не могло изменить ее отношения к нему.
Нужно держать капитана подальше от этого человека. Пилар чувствовала, что в ненависти Бласко может быть так же неистов, как в любви; и, вспоминая, как горячо он обнимал Бьянку, она представляла себе его с такой же страстью нападающим на ее отца.
131 
