218 
Дурная слава монастыря бенедиктинок, разумеется, не была секретом ни для инквизиции, ни для церковных и светских властей, но никакой заметной реакции она у них почему-то не вызывала, что позволяет строить предположения о денежной или телесно-натуральной оплате отсутствия интереса к славе подобного рода.
Но вот, вскоре после назначения нового епископа Кельна, происходит событие, буквально всколыхнувшее весь край. Один крестьянин, бродя в окрестностях монастыря, неожиданно обнаружил подземный ход. То ли из любопытства, то ли из желания поживиться чем-либо, крестьянин берет лопату и фонарь, а затем входит в заброшенный подземный коридор. Вскоре он попадает в квадратный зал с низким сводчатым потолком и замирает в ужасе, увидев груду полуразложившихся младенческих трупиков.
Выронив лопату, крестьянин бросается наутек.
Как явствует из протокола допроса, он, выбравшись на поверхность, долго раздумывал о том, что предпринять дальше. Перед ним открывалось два пути. Первый, греховный, состоял в том, чтобы прийти к настоятельнице монастыря, рассказать ей о своем открытии и получить за дальнейшее молчание немало звонкого золота. Второй путь гораздо более приличествовал честному христианину, и крестьянин избрал именно его…
Он возвращается в страшное подземелье, кладет в мешок три детских трупика и спешит в Кельн, прямо во дворец нового епископа. Тот принимает его, выслушивает, разглядывает ужасные вещественные доказательства, а затем приказывает подать карету…
Посетив подземелье, епископ возвращается в Кельн, после чего устанавливает секретный надзор над монастырем бенедиктинок.
А через несколько дней отряд епископской гвардии буквально штурмом берет монастырь, и его преосвященство, войдя в трапезную, видит перед собой около полусотни мечущихся в панике обнаженных тел — мужских и женских. Кое-кто из рыцарей хватается за оружие, и тут же, в трапезной, происходит кровавая бойня, завершившаяся, разумеется, поголовным избиением голых и пьяных гостей монастыря.
А затем началось долгое судебное разбирательство, в ходе которого стало ясно, что монастырь уже долгие годы фактически был борделем, гостями которого были рыцари из всех окрестных земель.
Часть монахинь, отказавшихся участвовать в диких оргиях, была — по приказу настоятельницы — живьем замурована в стены.
Рождавшиеся у монахинь младенцы также живьем сбрасывались в подземелье через специальный люк — как мусор.
По решению епископского суда монахини были подвергнуты публичному бичеванию и сосланы в дальние монастыри, а их настоятельница — зашита в мешок и утоплена в Рейне.
Монастырь был сожжен, а его обгорелые камни сброшены в реку.
Но сколько монастырей подобного рода продолжали благоденствовать!
Святоши. Литография. 1830 г.
Светские власти проявляли все меньше и меньше интереса к подробностям духовной жизни. Государство постепенно, но уверенно отделялось от Церкви, которая уже не справлялась (да, пожалуй, и не хотела справляться) с ролью овчарки, помогающей пастуху наводить порядок в отаре.
Ее занимали собственные проблемы и планы, в которых узурпация государственной власти занимала далеко не последнее место.
Но короли не дремали, отлично понимая, с кем имеют дело. Они, не доверяя ни феодалам, ни церковникам, создавали им противовесы в виде представительских органов власти. В 1265 году возник английский парламент, состоящий из представителей рыцарства, купечества и духовенства, а в 1303 году был созван парламент Франции. Когда в том же 1303 году Папа Бонифаций VIII уж очень допек французского короля разговорами о двуединой (светской и духовной) власти, тот попросту посадил его за решетку. Оскорбленный Папа вскоре умер.
А в 1377 году, чтобы Папа Григорий XI не слишком много мнил о себе, в Авиньоне был избран альтернативный Папа, чем было положено начало периода, названного «Великим расколом» католичества, когда все новые и новые папы (к римскому и авиньонскому присоединился еще и пизанский) устраивали между собой кровавые разборки с участием наемной военной силы.
КСТАТИ:
«Нельзя царствовать невинно».
Лев Толстой
Впрочем, подобные мысли никогда не посещали любителей царствовать. Папы упорно твердили о том, что они — наместники Бога на земле, естественно, со всеми вытекающими отсюда последствиями, а короли в ответ либо пренебрежительно пожимали плечами, либо предпринимали достаточно радикальные действия по сдерживанию властной активности духовных пастырей.
218 
