очень нудно 
58 
Этот жутковатый эпизод вдохновил немалое число живописцев и литераторов, включая Лесю Украинку и Оскара Уайльда. Нужно признать, что он совсем не так прост, как кажется на первый взгляд, и таит в себе множество психологических пластов — ценнейшего исходного материала для художественного творчества.
Ю. Ш. фон Карольсфельд. Въезд в Иерусалим
Эпизоды чудесных исцелений, воскрешений и превращений носят явно (если можно так выразиться) пропагандистский характер. Они скорее рассчитаны на ожидаемую реакцию толпы, чем на позитивное преображение действительности. Например, Иисус воскрешает умершего сына вдовы, остановив многолюдную погребальную процессию.
«Он сказал: юноша! тебе говорю, встань! Мертвый, поднявшись, сел и стал говорить; и отдал его Иисус матери его. И всех объял страх, и славили Бога, говоря: великий пророк восстал между нами, и Бог посетил народ Свой. Такое мнение о нем распространилось по всей Иудее и по всей окрестности» (От Луки. Глава 7:17).
Выходит, что жизнь и смерть не являются Божьим провидением, если допустимы такие произвольные вмешательства в эту сферу.
Ведь если тот юноша умер, да еще и естественной смертью, то, значит, таков был его жребий, такова связь причин и следствий, и тем не менее…
Вызывает немалое удивление въезд Иисуса в Иерусалим верхом на осле (ослице), потому что согласно действующему тогда закону въезд верхом в городские ворота был исключительной прерогативой царей, так что наивно было бы рассматривать такое действие как случайное или совершенное по неведению.
«Ученики пошли и поступили так, как повелел им Иисус: привели ослицу и молодого осла и положили на них одежды свои, и Он сел поверх их.
Множество же народа постилали свои одежды по дороге, а другие резали ветви с дерев и постилали по дороге; народ же, предшествовавший и сопровождавший, восклицал: осанна Сыну Давидову! Благословен Грядущий во имя Господне!..» (Евангелие от Матфея. 21:9).
Понятное дело, этот торжественный въезд в Иерусалим уже сам по себе означал смертный приговор для возмутителя спокойствия.
Думается, что изгнание Иисусом торговцев из храма было чревато не менее печальными последствиями. Таким образом Он приобрел смертельных врагов в лице представителей и государственной власти, и высшего духовенства, и многочисленного торгового сословия.
Ю. Ш. фон Карольсфельд. Иисус Христос очищает храм
Отношения Его с учениками были, мягко говоря, неоднозначными. Будучи чрезвычайно терпимым к различного рода негативным проявлениям, к блудным сыновьям, ленивым нищим и проституткам, Иисус вместе с тем проявлял к своим последователям трудно объяснимую непреклонность.
«Другой из учеников сказал Ему: Господи! Позволь мне прежде пойти и похоронить отца моего.
Но Иисус сказал ему: иди за Мною и предоставь мертвым погребать своих мертвецов» (От Матфея. 8:21:22).
Вряд ли этот ученик удовлетворился таким ответом на вполне законную просьбу.
И вряд ли кого-нибудь из слушателей приводили в восторг такие вот заявления:
«Не думайте, что Я пришел принести мир на землю; не мир пришел я принести, но меч;
Ибо я пришел разделить человека с отцом его, и дочь с матерью ее, и невестку со свекровью ее…
Кто любит отца или мать более, нежели меня, не достоин Меня; а кто любит сына или дочь более, нежели Меня, не достоин Меня» (От Матфея. 10:34, 35, 37).
И не иначе. Мало того: «Кто не со Мною, тот против Меня» (12:30).
А также: «И всякий, кто оставит домы или братьев, или сестер, или отца, или мать, или жену, или детей, или земли ради имени Моего, получит во сто крат и наследует жизнь вечную» (От Матфея. 19:29).
А потом один из учеников Его, Иуда Искариот, продал Учителя за тридцать сребренников церковным властям, а те препроводили арестованного к властям светским, и Понтий Пилат, прокуратор Иудеи, под мощным давлением местной общественности вынес Мессии смертный приговор, причем казнь была назначена не традиционно иудейская — побивание камнями, а позорящая — на кресте, как принято было казнить беглых рабов, бандитов, короче говоря, подонков общества. И толпа, которую политики левого толка так любят называть «народными массами», остервенело кричала Пилату: «Распни! Распни Его!» И какая разница была той толпе, с малой или с большой буквы следовало писать слово «Его»…
Ю. Ш. фон Карольсфельд. «Распни Его!»
58 
