35 
— Тод?
— Здравствуй, солнышко, — долетел до нее такой знакомый глубокий голос. — Как ты там?
До чего же формально звучат телефонные разговоры, подумала Анна. Ты не можешь надеяться заполнить разговор мельчайшими подробностями повседневной жизни и поэтому произносишь такие незначительные стандартные фразы: «У меня все хорошо, спасибо, дорогой! А как ты?» Почему бы ей просто не сказать ему, что она очень его любит и скучает? Не потому ли, что ждет таких же признаний с его стороны?
— Ммм. Все неплохо — куда лучше, чем я предполагал! Я нашел поставщиков хорошего дешевого стекла из Германии и очень на них рассчитываю. Планирую отправиться туда завтра и детально узнать о возможностях использования их стекла для винных бутылок.
Вот уж чего ей не хотелось слышать. Тод казался более увлеченным, чем она видела его в последнее время. Но ведь он полностью реорганизовывал жизнь Элизабеты — несомненно, в награду за преданный, полный благодарности взгляд. Какому мужчине не понравилась бы роль могущественного покровителя такой женщины, как Элизабета?
— Звучит заманчиво, — холодно заметила она.
Последовала пауза, и что-то щелкнуло на линии.
— Я бы не назвал это заманчивым, солнышко. Просто очень короткая поездка на фабрику в самый центр промышленности Германии, во все не в те места, которые привлекают туристов!
Почему она не знает, что сказать? Почему не может придумать ничего подходящего? Не оттого ли, что не хочет надоедать ему рассказом о делах девочек и о том, что последние съемки в «Премиум» были отложены из-за плохой погоды? Боялась ли она его недовольства карьерой тройняшек и желания как можно скорее ее пресечь? Или просто оттого, что во время этих рассказов она была так же скучна и неинтересна, как пресная вода?
Последовал еще один щелчок.
— Ты еще здесь, Анна?
— Да. Да, я здесь.
— А ты бы не хотела встретиться со мной в Германии? — внезапно спросил он. — Из Лондона есть прямой рейс.
Если бы она сейчас не чувствовала себя незащищенной, а ее раздражение не достигло бы высшей точки, она не сказала бы таких глупостей:
— Да уж, Тод, не похоже на приглашение века, согласен? Ты рисуешь самую непривлекательную картину твоего путешествия в Германию, а затем приглашаешь меня. Просто замечательно! А что, интересно, мне делать с девочками?
Голос Тода звучал не менее раздраженно:
— По-моему, это не проблема! Всегда можно найти человека, который бы за ними присмотрел. Раньше таких сложностей не возникало. Кстати, ты даже можешь взять их с собой…
— Что? В Герма…
— О, забудь об этом, Анна, — устало произнес он. — Я подумал, что ты будешь рада переменам. И только.
На противоположном конце трубки послышался приглушенный зов, за которым последовал такой же неразборчивый ответ Тода. Его голос звучал виновато, когда он снова заговорил, и сердце Анны забилось с угрожающей быстротой.
— Послушай, солнышко, мне нужно идти, зовут ужинать.
— Ужин, конечно, готовит Элизабета?
— Элизабета дает больной матери лекарства, — холодно ответил Тод, и Анна отчетливо представила, как глубокая складка пролегла между его темными бровями. Господи, что с ними творится? — Я позвоню тебе через несколько дней — может, ты будешь в лучшем расположении духа.
— Не стоит беспокоиться! — огрызнулась Анна, окончательно разозлившись, и швырнула трубку. Раньше она никогда не делала этого, никогда — за все время, что знала его.
Анна помогла девочкам приготовить домашнее задание, уложила их спать, но, казалось, темное предчувствие обволакивало ее сердце.
Несмотря на все отчаянные попытки, она так и не смогла выкинуть из головы образ Тода, изливающего Элизабете душу, жалующегося на несправедливое отношение жены.
И еще ужасней была мысль о том, как именно могла утешать его Элизабета…
Глава седьмая
Следующие три недели Анна критически пересматривала свою жизнь. И даже очень хорошо, что у нее появилось новое занятие, которое заполнило долгие часы ожидания. С отъездом Тода в ее жизни образовалась огромная пустота.
Внезапно все ее существование утратило главный смысл.
И не только потому, что теперь ей нужно было готовить ужин лишь на девочек, — больше не раздавался и звук поворачивающегося в замке ключа, до сих пор заставляющий ее вздрагивать от радостного возбуждения. Даже по прошествии всех этих лет…
35 
