В мае 1944 года я прилетела в весеннюю Москву, уже полную надежд и ожидания близкой победы. В июне вернулась в Ленинград.

Людям моего поколения не грозит печальное возвращение – нам возвращаться некуда…

…Я никогда не улетала или не уползала из Поэзии, хотя неоднократно сильными ударами весел по одеревеневшим и уцепившимся за борт лодки рукам приглашалась опуститься на дно. Сознаюсь: что временами воздух вокруг меня терял влажность и звукопроницаемость, ведро, опускаясь в колодец, рождало, вместо отрадного всплеска, сухой удар о камень, и вообще наступало удушье, которое длилось годами…

ПРИЧИТАНИЕ

• Ленинградскую беду
• Руками не разведу,
• Слезами не смою,
• В землю не зарою.
• За версту я обойду
• Ленинградскую беду.
• Я не взглядом, не намеком,
• Я не словом, не попреком,
• Я земным поклоном
• В поле зеленом
• Помяну.

1944

* * *

• Меня, как реку,
• Суровая эпоха повернула.
• Мне подменили жизнь. В другое русло,
• Мимо другого потекла она,
• И я своих не знаю берегов.
• О, как я много зрелищ пропустила,
• И занавес вздымался без меня
• И так же падал. Сколько я друзей
• Своих ни разу в жизни не встречала,
• И сколько очертаний городов
• Из глаз моих могли бы вызвать слезы,
• А я один на свете город знаю
• И ощупью его во сне найду.
• И сколько я стихов не написала,
• И тайный хор их бродит вкруг меня
• И, может быть, еще когда-нибудь
• Меня задушит…
• Мне ведомы начала и концы,
• И жизнь после конца, и что-то,
• О чем теперь не надо вспоминать.
• И женщина какая-то мое
• Единственное место заняла,
• Мое законнейшее имя носит,
• Оставивши мне кличку, из которой
• Я сделала, пожалуй, все, что можно.
• Я не в свою, увы, могилу лягу.
• Но иногда весенний шалый ветер,
• Иль сочетанье слов в случайной книге,
• Или улыбка чья-то вдруг потянут
• Меня в несостоявшуюся жизнь.
• В таком году произошло бы то-то,
• А в этом – это: ездить, видеть, думать,
• И вспоминать, и в новую любовь
• Входить, как в зеркало, с тупым
• сознаньем
• Измены и еще вчера не бывшей
• Морщинкой…
• Но если бы оттуда посмотрела
• Я на свою теперешнюю жизнь,
• Узнала бы я зависть наконец…

1945

ПОСЛЕДНЕЕ ВОЗВРАЩЕНИЕ

• День шел за днем – и то и сё
• Как будто бы происходило
• Обыкновенно – но чрез все
• Уж одиночество сквозило.
• Припахивало табаком,
• Мышами, сундуком открытым
• И обступало ядовитым
• Туманцем…

1944

* * *

• Наше священное ремесло
• Существует тысячи лет…
• С ним и без света миру светло.
• Но еще ни один не сказал поэт,
• Что мудрости нет, и старости нет,
• А может, и смерти нет.

1944

* * *

• Опять подошли «незабвенные даты»,
• И нет среди них ни одной не проклятой.

• Но самой проклятой восходит заря…
• Я знаю: колотится сердце не зря —

• От звонкой минуты пред бурей морскою
• Оно наливается мутной тоскою.

• На прошлом я черный поставила крест,
• Чего же ты хочешь, товарищ зюйд-вест,

• Что ломятся в комнату липы и клены,
• Гудит и бесчинствует табор зеленый

• И к брюху мостов подкатила вода? —
• И всё как тогда, и всё как тогда.

1944

ТРИ СТИХОТВОРЕНИЯ

1

• Пора забыть верблюжий этот гам
• И белый дом на улице Жуковской.
• Пора, пора к березам и грибам,
• К широкой осени московской.
• Там все теперь сияет, все в росе,
• И небо забирается высоко,
• И помнит Рогачевское шоссе
• Разбойный посвист молодого Блока…

2

• И в памяти черной пошарив, найдешь
• До самого локтя перчатки,
• И ночь Петербурга. И в сумраке лож
• Тот запах и душный, и сладкий.

• И ветер с залива. А там, между строк,
• Минуя и ахи и охи,
• Тебе улыбнется презрительно Блок —
• Трагический тенор эпохи.

3

• Он прав – опять фонарь, аптека,
• Нева, безмолвие, гранит…
• Как памятник началу века,

• Там этот человек стоит —
• Когда он Пушкинскому Дому,
• Прощаясь, помахал рукой
• И принял смертную истому
• Как незаслуженный покой.

1944–1960

  36