очень нудно 
90 
Люди хихикали, пересказывая друг другу истории о том, как Папе удалось всех перехитрить, и хихикали от удовольствия.
Мужчины и женщины в масках и карнавальных костюмах заполнили улицы. Карнавальное шествие длилось днем и ночью, толпы несли гротескные и смешные фигуры, кукол, которые совершали непристойные жесты к вящей радости зрителей. Музыка, танцы, гуляния заставили позабыть о войнах и политических интригах.
Чезаре из окна наблюдал за скопившимися на площади гуляками и злился на себя – он никак не мог избавиться от воспоминаний о Вирджинио Орсини. По ночам он просыпался от кошмаров: ему виделось, что у постели его стоит высокая, статная фигура, на него с упреком смотрят строгие глаза.
Какая глупость! Это было так непохоже на него… Он жаждал развлечений, он хотел бы, чтобы Лукреция вернулась в Рим. Они с отцом должны заставить ее вернуться, освободить ее от этого провинциального дурака, Джованни Сфорца. Чезаре его ненавидел, да, ненавидел… И это привычное чувство – ненависть – всегда дарило Чезаре успокоение.
Он отправился к Санче. В оргии чувственных наслаждений он постарается забыть о тенях, которые преследовали его: тень Вирджинио Орсини, образы Джованни Сфорца и Лукреции.
В апартаментах Санчи он застал лишь Лойзеллу и строгим голосом спросил ее, где сейчас госпожа.
– Мой господин, – ответила Лойзелла, бросая на него призывные взгляды из-под полуопущенных ресниц. – Принцесса с Франческой и Бернардиной отправилась посмотреть на карнавал. Но вам не стоит беспокоиться: они надели маски.
А он и не расстраивался – он был только слегка раздражен.
И у него не было настроения искать ее в толпе. Он глянул на Лойзеллу: а может?..
И тут же с отвращением отвернулся: он вспомнил, как Вирджинио, когда Чезаре был еще мальчиком, бранил его за дурные манеры.
Решительными шагами он отправился к себе, закрыл все окна и двери, безуспешно пытаясь отгородиться от веселых звуков карнавала.
Маска Санчи лишь частично скрывала ее красоту. Синие глаза игриво поглядывали по сторонам, черные волосы как бы случайно выбились из-под капюшона.
Маски Франчески и Бернардины также почти их не прикрывали, дамы обменивались смешочками, так как знали, что с того момента, как они покинули дворец, кто-то неустанно за ними следует.
– Какой восхитительный карнавал! – восклицала Франческа. – В Неаполе никогда такого не бывало.
– Давайте-ка остановимся и поглядим на шествие, – предложила Санча, зная, что позади них остановились трое мужчин.
Она оглянулась и поймала сверкнувший из прорезей маски взгляд.
– Наверное, – заметила она, – мы поступили глупо, отправившись сюда в одиночку, без сопровождения мужчин. Всякое, всякое может случиться…
Некоторые из уличных гуляк приостанавливались, чтобы получше разглядеть этих трех дам – было в них нечто, привлекавшее всеобщее внимание.
Какой-то осмелевший молодой человек приблизился к Санче и схватил ее за руку.
– Клянусь, под этой маской скрывается какая-то фея! Послушайте, фея, присоединяйтесь к нам!
– Что-то не хочется, – ответила Санча.
– Но ведь сейчас карнавал, никто не может оставаться в стороне!
Он еще крепче схватил ее руку, и она вскрикнула. И тогда один из стоявших за спиной мужчин воскликнул:
– Избавьтесь от этого приблудного пса!
Даже из-под маски было заметно, как побледнел молодой человек, когда трое вооруженных клинками мужчин выступили вперед. Он забормотал, заикаясь:
– Но ведь сейчас карнавал! Я никого не хотел обидеть… Один из мужчин воздел клинок, и молодой человек помчался прочь.
– Мой господин, броситься вдогонку? – осведомился человек, воздевший клинок.
– Нет, – ответил хорошо поставленный голос. – Достаточно.
Санча повернулась к говорившему.
– Благодарю вас, мой господин. Я и помыслить не могу, что случилось бы с нами, если бы вы не пришли нам на помощь.
– Это великая радость – помогать таким, как вы, – ответил человек в маске.
И поцеловал ее руку.
Он узнала его и была уверенна, что и он ее тоже узнал. Но как приятна эта игра! Они играли в нее со дня его возвращения с войны. Она понимала, что отчасти он взялся преследовать ее и заигрывать с ней из-за ненависти к Чезаре, и хотя ей претила роль яблока раздора между братьями, она все же твердо решила узнать: а каков брат Чезаре в любовных битвах?
Он был хорош собою – в какой-то степени даже красивее Чезаре, и репутация его также была специфической. Но она желала преподать герцогу Гандиа урок: она желала доказать ему, что его тяга к Санче Арагонской может заставить его забыть о ненависти к брату. И эта тяга должна стать самым сильным в его жизни чувством.
90 
