35 
Сильно страдают от невежественных запретителей поэты, художники слова, вдохновенные мастера языка. Больно видеть, с каким возмущением пишут, например, иные читатели о современных поэтах, уличая их в “вопиющей безграмотности”, причем безграмотными они объявляют такие безупречные строки, как “Слушай, мой друг, тишину”, “Осень вызрела звездами”, “Луна потеряла рассудок”, “В смертельном обмороке бедная река чуть шевелит засохшими устами”,-тем самым отнимая у поэтов принадлежащее им древнее право на речевые дерзания.
Конечно, такой узколобый пуризм всегда обращается против самих же пуристов. Ничтожным карликом встает перед глазами потомков беспардонный Сенковский, позволявший себе из году в год издеваться над гениальной стилистикой Гоголя. И что, кроме презрения, вызывает у нас напыщенный педант Шевырев, назойливо уличавший в безграмотности такого могучего мастера русского слова, как Герцен. И нельзя сказать, чтобы современные люди вспоминали с особой признательностью тех бесчисленных рецензентов и критиков, которые скопом предавали проклятию новаторский язык Маяковского.
Всякий даровитый писатель есть по самой своей природе новатор. Именно своеобразие речи и выделяет его из среды заурядных писак. Никогда не забуду того непоколебимо тупого редактора, который пытался “исправить” самые колоритные фразы в рукописи И.Е. Репина “Далекое близкое”. Репин вверил эту рукопись моему попечению, и можно себе представить, какую я почувствовал тоску, когда увидел, что редакторским карандашом очень жирно подчеркнуты наиболее причудливые, живописные строки, которые так восхищали меня.
“Наш хозяин... закосолапил к Маланье...”, “Сколько сказок кружило у нас...”, “Шавкали из подворотни...”, “Зонт мой пропускал уже насквозь удары дождевых кулаков...”, “Полотеры несутся морскою волною” и т.д., и т.д., и т.д. [Корней Чуковcкий, Репин как писатель. В книге “Из воспоминаний”. М., 1959, стр. 184.].
Возле каждого подобного “ляпсуса” был поставлен негодующий восклицательный знак. Редактор хотел, чтобы Репин писал тем “правильным”, дистиллированным, бесцветным, неживым языком, каким пишут бездарные люди, похожие на него, на редактора. Мне стоило много труда отвоевать у редактора эти своеобразные “ляпсусы” Репина.
Словом, было бы отлично, если бы иные блюстители чистоты языка воздержались от слишком решительных, опрометчивых и грубых суждений о недоступных их пониманию ценностях вечно обновляющейся поэтической речи.
Глава пятая
ВУЛЬГАРИЗМЫ
I
Хуже всего то, что под флагом пуристов очень часто выступают ханжи.
Они делают вид, будто их изнеженный вкус страшно оскорбляется такими грубыми словами, как, например, сиволапый, или на карачках, или балда, или дрянь.
Если в какой-нибудь книге (для взрослых) им встретятся подобные слова, можно быть заранее уверенным, что в редакцию посыплются десятки укоризненных писем, выражающих порицание автору за то, что он пачкает русский язык непристойностями.
Такие ханжи родились не вчера. Еще декабрист Кюхельбекер писал:
“Из слова русского, богатого и мощного, силятся извлечь небольшой, благопристойный, приторный, искусственный, тощий, приспособленный для немногих язык” [В.К. Кюхельбекер, О направлении нашей поэзии. Цит. по сб. “Декабристы” (составитель В.Н. Орлов). М.-Л., 1951, стр. 552. ]. Идеал этих салонных эстетов — те жеманные дамы, которые, по свидетельству Гоголя, “никогда не говорили: я высморкалась, я вспотела, я плюнула, а говорили: я облегчила нос, я обошлась посредством платка” и т. д. “Ни в коем случае нельзя было сказать: этот стакан или эта тарелка воняет. И даже нельзя было сказать ничего такого, что бы подало намек на это, и говорили вместо того: «этот стакан нехорошо себя ведет» или что-нибудь вроде этого”.
К числу этих жеманных “эстетов”, несомненно, принадлежит и тот бакинский читатель, которому, как мы только что видели, ужасно не понравилось слово штаны, встречающееся в стихах Маяковского: “Достаю из широких штанин...”, “Облако в штанах”... Неприлично.
И читатель Н.Бородулин (Куйбышев), которого страшно шокирует слово урчание, напечатанное в свердловском журнале “Урал”.
И читательница Нина Бажанова (Киев), приславшая мне сердитый упрек за то, что в одной из статей я употребил слово чавкает.
35 
