214 
Энгресс почувствовал, что с него хватит. Той же ночью он пришел в келью брата Талюмуса. Молодой человек несказанно удивился, когда понял, что у старика на уме.
— Он предложил амнистию Кастинагису, Делману и Виссенти, если во время расследования они оговорят тебя, — сказал Элбрайну брат Браумин, только что вернувшийся с допроса у Маркворта.
— А брату Браумину он не предлагал амнистию? — спросил Полуночник.
— Нет, — ответил монах, и голос у него звучал на диво спокойно. — Скорее всего, я и без того вынужден буду выступить против тебя, Пони и Смотрителя, потому что в противном случае меня будут пытать, пока я не сделаю этого. Однако независимо от того, смогу ли я устоять, я умру сразу после того, как вы трое будете осуждены. Маркворт предлагал мне легкую смерть, если я оговорю тебя, но ничего более.
Элбрайна охватило чувство жалости к этому человеку, хотя он понимал, что его собственный конец будет гораздо страшнее.
— Однако все трое братьев поклялись не выступать против вас, — продолжал брат Браумин. — Как и Джоджонах, все мы прекрасно понимаем, что наше отступничество пошло бы на благо Маркворту.
— Всего несколько слов — и братья могут спасти свою жизнь, — сказал Элбрайн. — В противном случае их ждет смерть.
— Все мы смертны, Полуночник, — без тени волнения ответил монах. — Каждый мужчина, каждая женщина. Лучше умереть молодым, не запятнав совесть, чем прожить долгую жизнь во лжи. Если человек пойдет против своего сердца, как ему жить дальше с чувством вины, которое будет грызть его долгие годы? На что опереться? Попробуй представить себе, какой путь проходит человек, пожелавший стать монахом церкви Абеля, и как сильна должна быть в нем вера. Тот, кто боится смерти, никогда не пройдет сквозь ворота Санта-Мер-Абель.
Эти слова немного успокоили Полуночника. Ему больно было думать о том, что братья должны погибнуть; так же мучительно больно, как вспоминать о славной смерти брата Муллахи. Но, с другой стороны, он и сам всегда считал, что не изменять принципам гораздо достойнее.
Их разговор неожиданно прервался. В коридоре раздались шаги, а потом позвякивание ключей у камеры Элбрайна. Вскоре дверь распахнулась, и Полуночник с удивлением увидел одного-единственного монаха; обычно они приходили втроем.
Ноги у Полуночника едва не подкосились, так что он был вынужден прислониться к стене. Мелькнула мысль напасть на монаха, но лицо того скрывал капюшон, и Элбрайн подумал, что это может быть и Де'Уннеро, пришедший сделать ему новый вызов.
А потом Элбрайн и впрямь едва не упал — когда монах откинул капюшон и взору Элбрайна предстала улыбающаяся физиономия Роджера Не-Запрешь.
— Прости, прости, — затараторил он. — Мне следовало появиться раньше, но тут были кое-какие сложности.
Элбрайн с таким пылом обнял его, что оба едва не рухнули на пол.
— Как тебе это удалось? — спросил он.
— Мне нужно было сначала раздобыть вот это. — Роджер распахнул рясу и показал свисающую с пояса сумку Пони с магическими камнями. — По счастью, они держат все улики вместе. Джуравиль снаружи ждет нас. Он сильно огорчен, что не удалось найти меч или лук, которые тебе подарили эльфы.
В этот момент в конце коридора показался еще один монах; о его ранге магистра свидетельствовал золотистый пояс, повязанный вокруг коричневой рясы. Лицо у него было старое, морщинистое, а взгляд мягкий.
— Быстро собирай друзей и уходите отсюда, — сказал он Элбрайну. — Скачите как можно дальше, хотя, боюсь, никакое расстояние не обеспечит вам полной безопасности.
— Кто вы? — спросил Полуночник. — Как все это стало возможно?
— Магистр Энгресс, — ответил Роджер, выбирая из огромной связки ключ от камеры Браумина. — Друг.
— В таком случае, вы должны бежать с нами, — решительно заявил Элбрайн.
— Нет. Когда меня схватят, я не буду отрицать, что помог вам бежать, — ответил Энгресс. — Я стар, одной ногой уже стою в могиле. Мысль о том, что я отдам свою жизнь за семь других, молодых и заслуживающих право иметь будущее, ничуть не печалит меня.
Ситуация по-прежнему оставалась непонятной для Элбрайна, но времени на расспросы не было; Роджер уже освободил Браумина и перешел к следующей двери. Кроме того, с дальнего конца коридора раздался голос, не ответить на призыв которого Элбрайн не мог. Он бросился к двери Пони и замер там, пожирая ее взглядом. Заметив это, Роджер следующей открыл ее дверь. Наконец-то они снова были вместе, в объятиях друг друга; казалось, прошли годы с тех пор, как это происходило в последний раз. Прижимая к себе Пони, Элбрайн шептал ей на ухо, чтобы она успокоилась, что теперь все будет хорошо.
214 
