241 
Маркворт знал, где ему искать союзников для нанесения упреждающего удара по Джоджонаху. Настоятель Джеховит входит в число наиболее влиятельных советников короля и мог бы попросить о выделении ему отряда фанатичных воинов из «Бесстрашных Сердец». Необходимо лишь надлежащим образом подготовить Джеховита и убедить его привести сюда этих свирепых молодцов…
Довольный своим решением, отец-настоятель вернулся к мыслям об Эвелине. В живых остался лишь один свидетель деяний Эвелина — Смотритель. Но все допросы кентавра — и словесные, и с помощью магического камня — лишь доказывали, что это существо обладает значительной силой воли. Маркворт опасался, что никакие пытки не заставят Смотрителя сдаться.
С этими мыслями отец-настоятель подошел к столу и набросал распоряжение брату Фрэнсису, веля ему неустанно, до самой Коллегии, воздействовать на кентавра. Если у них не будет уверенности, что Смотрителя удастся сломить и заставить говорить нужные им слова, кентавра придется убить еще до появления высоких гостей.
Водя пером по пергаменту, Маркворт осознал дополнительную сложность для своих замыслов. Фрэнсис был монахом девятого года, а на Коллегию помимо настоятелей допускались только безупречные и магистры. Старик нуждался в присутствии Фрэнсиса на Коллегии; конечно, у этого брата есть свои ограничения, но он достаточно предан и послушен.
Отец-настоятель оторвал клочок пергамента, нацарапал себе для памяти «ББФ» и спрятал памятку. Что ж, вынуждаемый условиями военного времени, он нарушил доселе незыблемые правила, сделав Де'Уннеро настоятелем Сент-Прешес, а Джоджонаха — его помощником. Теперь он точно так же возведет брата Фрэнсиса в ранг безупречного.
Безупречный Брат Фрэнсис.
Маркворту нравилось сочетание этих слов, нравилось усиливать власть тех, кто безоговорочно ему повиновался. Объяснение этого шага будет простым и вряд ли вызовет возражения: после отъезда двух магистров, посланных трудиться на ниве Сент-Прешес, верхние ступени их собственного монастыря ослабли. И хотя в Санта-Мир-Абель были десятки безупречных, лишь очень немногие из них обладали необходимыми качествами, чтобы в дальнейшем стать магистрами. Немногие и стремились к этому. Брат Фрэнсис отлично зарекомендовал себя во время экспедиции в Барбакан, и, став безупречным, он сможет значительно укрепить эту ступень.
Да, рассуждал отец-аббат, еще до созыва Коллегии он сделает Фрэнсиса безупречным, а затем и магистром, дабы заменить…
…Джоджонаха, решил он. А для замены Де'Уннеро придется поискать кого-то среди толпы безупречных. Возможно, сгодился бы даже Браумин Херд, невзирая на то, что избранный братом Браумином наставник оставляет желать лучшего. Но сейчас, когда Джоджонах далеко и вряд ли вернется (разве что на три недели, пока продолжается Коллегия), можно будет попытаться приручить Браумина Херда, помахав перед его носом вожделенным званием.
Отец-настоятель почувствовал, что ему даже стало легче дышать. Все сложности разрешались вполне очевидным образом. Обретенное им новое понимание, новый уровень внутреннего водительства почти граничили с чудом. Все хитросплетения вокруг него рушились словно сами собой, а он получал предельно четкие ответы.
Все сложности, кроме одной, — напомнил он себе и от досады ударил кулаком по столу. Он до сих пор не нашел возможности, как без лишних проволочек объявить Эвелина еретиком. Нет, Смотритель не дрогнет; кентавр будет сопротивляться до самого конца. Маркворт впервые пожалел о том, что семьи Чиличанк нет в живых. Вот ими было бы намного проще управлять.
В мозгу старика почему-то возник образ подземного книгохранилища, в котором Джоджонах разыскивал сведения о брате Аллабарнете. Образ был очень ярким, но старик так и не мог понять, чем вызвано это видение, пока что-то не указало ему на самый дальний угол, где стоял шкаф с запретными книгами.
Повинуясь своей интуиции и внутреннему водительству, Маркворт вначале подошел к столу и достал несколько самоцветов, затем покинул кабинет и начал спускаться по влажным и темным лестницам, направляясь в хранилище. С отъездом Джоджонаха необходимость в охране отпала. Держа в руке ярко светящий бриллиант, отец-настоятель осторожно вошел в древнюю библиотеку. Минуя полки с книгами, он прошел прямо в тот угол, где было собрано все то, что церковь давным-давно объявила запретным. Умом Маркворт понимал, что даже ему, отцу-настоятелю, не позволено нарушать запрет, однако внутренний голос вел его туда, суля ответы на все мучительные вопросы.
241 
