очень нудно 
239 
— Нет, — ответил Талюмус.
— И крови тоже не было?
— Нет.
— Сходи и приведи мне того, кто первым обнаружил тело кухарки, — велел барон Билдеборох. — И поживей.
Брат Талюмус, шатаясь от волнения, поклонился и выбежал.
— Тот, кто застал ее мертвой, вряд ли расскажет нам что-нибудь важное, — заметил Роджер, удивленный распоряжением барона.
— Мне этого и не нужно, — ответил ему барон. — Я просто отослал брата Талюмуса, чтобы он оставил нас одних. Надо решать, друг мой, что нам делать дальше, и решать быстро.
— Нам нельзя рассказывать им ни о подозрениях Коннора, ни о его гибели, — чуть подумав, сказал Роджер.
Барон утвердительно кивнул, и парень продолжал:
— Они беспомощны. Если Талюмус, самый старший по рангу, так себя ведет, ни один здешний монах не выступит против этого магистра и Санта-Мир-Абель.
— Похоже, что настоятель Добринион чересчур опекал своих подчиненных и не слишком-то заботился об их умении действовать самостоятельно, — согласился Рошфор и усмехнулся. — Представляю, какой начался бы хаос, если бы я рассказал Талюмусу и остальным братьям, что их любимого настоятеля убили выходцы из Санта-Мир-Абель.
— Сражение все испортит, — с пониманием дела сказал Роджер. — Коннор кое-что порассказал мне о церкви. Если здесь начнется бунт, Санта-Мир-Абель быстро распустит Сент-Прешес, и тогда отец-настоятель будет куда пристальнее следить за Палмарисом, чем сейчас, когда он направил сюда своего человека.
— Ты прав, — со вздохом согласился барон Билдеборох.
В это время вернулся брат Талюмус, приведя с собой другого монаха. Чтобы не пугать и без того взволнованных и перепуганных монахов, барон постарался выглядеть спокойным. Вопросы он задавал только для видимости. И барон, и Роджер понимали, что в Сент-Прешес на их вопросы не ответит никто.
Вскоре они возвратились в Чейзвинд Мэнор. Рошфор расхаживал по комнате, а Роджер уселся в любимое мягкое кресло барона.
— Путь до Урсала не близок, — говорил Рошфор. — Я хочу, чтобы ты обязательно поехал со мной.
— Мы что, в самом деле будем встречаться с королем? — спросил Роджер, немного ошалев от подобной возможности.
— Не бойся. Дануб Брок Урсальский — мой добрый друг, — ответил барон. — Да, мой добрый друг. Он даст мне аудиенцию и непременно поверит моим словам. Вне зависимости от того, сумеет ли он при отсутствии доказательств предпринять какие-либо открытые действия.
— Но я был свидетелем! — возразил Роджер. — Я видел, как тот монах убил Коннора.
— Твои свидетельства могут оказаться лживыми.
— Вы мне не верите?
— Очень даже верю! — ответил барон, привычно рубанув воздух рукой. — Верю, мой мальчик. Иначе, зачем мне были бы все эти хлопоты? Зачем бы я стал отдавать тебе Грейстоуна и меч Коннора? Если бы я не верил тебе, то еще тогда приказал бы заковать тебя в цепи и пытать до тех пор, пока не убедился бы, что ты говоришь правду.
Барон умолк и пристально взглянул на Роджера.
— Где этот меч?
Роджер беспокойно заерзал в кресле. Вдруг он злоупотребил доверием барона?
— Меч и коня я отдал для важного дела, — признался он.
— Кому отдал?
— Джилли, — поспешил ответить Роджер. — Ее дорога намного труднее; там что ни шаг, то сражение. Я отдал ей и Грейстоуна, и меч, поскольку ни на лошади толком ездить не умею, ни меч в руках держать.
— Тому и другому можно научиться, — недовольно проворчал барон.
— На это надо время, а его у нас нет, — возразил Роджер. — А Джилли меч и конь как нельзя кстати. Не сомневайтесь в ее силе и сноровке…
Роджер умолк, стараясь предугадать, как грузный барон воспримет все это.
— Здесь я тоже доверяю твоим суждениям, — произнес после долгого молчания барон. — Так что не будем больше об этом. Вернемся-ка лучше к нашим неотложным делам. Еще раз повторяю: я тебе верю. Но Дануб Брок более осторожен в своих выводах. Представляешь ли ты последствия наших заявлений? Если король Дануб поверит им и заявит об этом во всеуслышание, между государством и церковью может начаться кровопролитная война, которой ни одна из сторон не хочет.
— Отец-настоятель уже начал эту войну, — напомнил старику Роджер.
Лицо барона Билдебороха помрачнело, и он показался Роджеру совсем дряхлым и усталым.
— Вот потому мы и должны отправиться в Урсал, — сказал он.
239 
