134 
– Не будем ворошить прошлое, Генри, – сказал король. – Оно было, и с ним покончено. Совершено много ошибок, но сделанного не вернешь. Вы стали, к сожалению, моим врагом, и именно потому королева и ее любовник отдали меня в ваше распоряжение. Но вы делаете все, чтобы не уронить чести вашего брата и своей собственной. Я понимаю это и глубоко ценю. Вы водрузили крест в память о его душе. Вы рассказываете о чудесах, происходящих возле его гробницы, и пытаетесь сделать из него святого, понимая, что, чем больше людей поверят в это, тем громче будут поносить короля.
– Люди поносят вас из-за ваших друзей, милорд, – спокойно сказал Генри Ланкастер. – Вы это сами хорошо знаете.
– Меня оклеветали и очернили! – воскликнул король. – А в результате я потерял тех, кого любил больше всего на свете… Но оставим этот разговор. Я хотел сказать, что вижу от вас только доброе отношение, которого не ожидал и не заслужил. Это глубоко трогает меня, Генри, кузен мой!
Ланкастер опустил взгляд на шахматную доску.
– Еще одну партию, милорд? Хотите отыграться?
Король едва не рассмеялся. «Отыграться»! О да, он хотел бы отыграться, хотел бы взять реванш над теми, кто убил Хью и его старого отца. Кто терзал и мучил красивое молодое тело любимого друга… Хотел бы взять реванш над Изабеллой, изменницей и прелюбодейкой.
Ах, если бы он мог так же легко двигать людьми в своей стране, как шахматными фигурами на этой доске! Но, увы…
* * *
Изабелла ехала верхом; она была в шелковом платье, украшенном сверкающими золотыми пуговицами, которое ниспадало волнами на круп коня. На плечах у нее белела накидка из меха горностая. Как всегда, выглядела она изумительно – истинная королева! Как всегда, ее горячо приветствовали жители Лондона. Теперь она была их полным властелином, для короля же наступила пора окончательно отойти на задний план. С самого первого дня, как на голове у него оказалась корона, он вел себя недостойно – и вот теперь расплачивается… Не зря обожали они всегда королеву, и она отвечала им любовью на любовь, неизменно подчеркивая, что изо всех своих подданных предпочитает именно лондонцев, что они занимают главное место в ее сердце…
Так рассуждали, так чувствовали сейчас эти люди, эта толпа.
Рядом с королевой ехал на коне ее старший сын Эдуард. Его юное лицо было суровым. Мальчик быстро взрослел, особенно это было заметно в последние месяцы, – он уже хорошо понимал, что требовалось от него в данной ситуации.
Королева направлялась в свою резиденцию в Тауэре, где намеревалась принять членов Парламента, чтобы выслушать, к какому решению те пришли.
Впрочем, она догадывалась об их решении, была почти уверена в нем. Они лишат короля престола и провозгласят новым королем ее сына, который станет Эдуардом III! Свершится то, что она так долго лелеяла в своем сердце, за что билась столько лет! Ее сын сделается королем, а она и Мортимер – регентами при нем. Они будут руководить юным монархом и править всей страной.
Было похоже на то, что сбывается чудесный сон.
Предыдущей ночью на ложе любви они толковали об этом с Мортимером. В который уже раз. Толковали о власти, что идет к ним в руки. О том, что юный Эдуард вынужден будет постоянно обращаться за советом, и от его имени они будут управлять королевством. Как верно она действовала, не уставала повторять Изабелла, когда искала и находила в себе силы сносить все унижения своего женского и королевского достоинства и раньше времени не проявлять истинный нрав, свою суть. И как правильно она поступила, что захотела и сумела родить детей от человека, который только назывался ее мужем.
Она выпростала руку из-под головы Мортимера и сказала:
– Знаешь, любимый, мой сын Эдуард ведет себя немного странно. Так по крайней мере мне кажется. Чрезмерно задумчив, молчалив. Ты не находишь, что у мальчика может быть что-то на уме?
– Перестань, любовь моя, – ответил Мортимер. – Он еще совсем ребенок и обожает тебя. Какие у него могут быть задние мысли? Он станет во всем повиноваться тебе.
Она сделала вид, будто соглашается с Мортимером, но в душе, вопреки ее желанию, поселилась тревога.
Однако на следующий день, как только Изабелла выехала на улицы Лондона, где не было конца и края проявлениям восторга толпы, беспокойные мысли быстро улетучились у нее из головы.
Глупо с ее стороны предаваться подобным сомнениям и выдумывать поводы для лишнего беспокойства. Ведь кто, как не она, привел к трону этого мальчугана? А кто собрал с таким трудом целую армию? Кто унижался перед мужем, перед своим братом, королем Франции? Кто рисковал, наконец, чуть ли не жизнью ради того, чтобы пришел час победы? Ее победы… Она сильна, как никто…
134 
