очень нудно 
33 
— Так, понятно. — Татибана закашлялся. — И что? Какое у вас было к нему дело? Вы сказали, что хотели что-то обсудить с ним наедине.
— Да, это так. Хотела кое-что сообщить Такэ по секрету, чтобы никто больше этого не знал.
— И что это было?
Тамаё вдруг оторвала взгляд от озера и посмотрела прямо в лицо инспектору.
— Что ж, теперь, после того, что произошло, могу сказать вам все честно и откровенно, — проговорила она твердо, словно приняв решение, и рассказала любопытную историю. — Господин Инугами был очень добр ко мне. Еще когда я была ребенком, он всегда обращался со мной с любовью и нежностью, словно я была его внучкой. Уверена, что вы оба уже знаете об этом.
Действительно, Киндаити и Татибана очень хорошо это знали. Привязанность старика к Тамаё была очевидна из содержания его завещания.
Оба молча кивнули, и Тамаё продолжила, глядя куда-то, то ли в даль, то ли в себя.
— Однажды господин Инугами подарил мне часы. Не теперь, а давно, когда я еще носила косички. Карманные часы «Таванна», карманные часы с крышкой, те, что были у господина Инугами. Это не дамские часы, но я была ребенком и почему-то полюбила их, и всякий раз, оказавшись рядом с господином Инугами, просила его достать их из кармана и позволить мне потрогать их. Потом, как-то раз, он рассмеялся и сказал: «Если они тебе так нравятся, Тамаё, я их тебе подарю. Это мужские часы, так что ты не сможешь носить их, когда вырастешь, но… Но вот что: думаю, ты сможешь подарить их тому, за кого выйдешь замуж. До той же поры береги их хорошенько, ладно?» Он, конечно, шутил, но с этими словами отдал мне свои часы.
Инспектор Татибана и Киндаити с недоумением взирали на прекрасный профиль Тамаё. Какая связь между этими часами и событиями прошлой ночи? Однако мужчины не решились прервать ее. Они молча ждали, заметив, что, несмотря на всю мерзость нынешней ситуации, как только Тамаё заговорила о покойном Сахэе, ее брови, глаза и губы засвидетельствовали ее глубочайшую любовь к нему.
Все еще с мечтательным выражением на лице Тамаё продолжала свой странный рассказ.
— Я была в восторге. Всегда носила часы при себе, даже клала рядом с подушкой, когда ложилась спать. Тик-так, тик-так — слышать этот четкий, острый звук — это был такой восторг. Я берегла их. Но все-таки я была ребенком, и как-то умудрялась ломать их — то слишком сильно заведу пружину, то случайно намочу. И вот, когда такое случалось, чинил их Киё.
При упоминании этого имени волшебная сказка Тамаё из далеких времен начала приобретать реальные очертания. Слушатели удвоили внимание.
— Между Киё и мной всего три года разницы, но у него всегда были умелые руки, даже в детстве, и он любил возиться со всякими механизмами. У него это очень хорошо получалось — собрать радиоприемник или сделать электрический поезд. Так что починка моих часов для него была делом самым приятным. «Тамаё, ты снова сломала часы? Стыдись!» — возмущался он. Но видя, какой у меня грустный вид, говорил: «Ладно, починю. Завтра будут готовы; ради тебя займусь ими вечерком». И на другой день он клал часы мне в руку, совсем как новенькие, всегда улыбаясь и посмеиваясь: «Тамаё, тебе следует бережней обращаться со своими часами. В конце концов, ты ведь собираешься подарить их своему будущему мужу, да? Ты просто обязана заботиться о них, холить их и лелеять», — говорил он, ласково тыча указательным пальцем мне в щеку.
Тамаё рассказывала, и лицо ее слегка порозовело. И прекрасные глаза заблестели ярче, словно увлажнились.
Киндаити представил себе Киё в зловещей гуттаперчевой маске. В нынешнем его обезображенном лице не осталось ничего от прежнего, однако сами черты маски, точной копии его прежнего лица, при всей ее жуткости, были невероятно красивы. Его фото в «Биографии» тоже говорило о том, что Киё когда-то был необычайно привлекательным молодым человеком. Без сомнения, он унаследовал эту красоту от своего деда Сахэя, перед которым когда-то не смог устоять даже покойный дед Тамаё, Дайни Нономия.
Эпизод, о котором рассказала Тамаё, вероятно, имел место, когда она еще ходила в начальную школу, а Киё — в среднюю. Какие чувства зарождались в этой юной, похожей на куколок, паре? И какие планы, глядя на них, строил Сахэй?
Вдруг Киндаити вспомнил хризантемовых кукол Макаки. В пьесе кабуки «Сад хризантем» старый генерал Киити одаривает молодого самурая Усивака, который вошел в его дом переодевшись слугой, не только своим тайным трактатом о военной тактике, но и дочерью, принцессой Минадзуру. Макака сделал Киити похожим на Сахэя, в то время как юный герой Усивака напоминал Киё, а принцесса Минадзуру — Тамаё. Значило ли это, что Сахэй уже давно задумал поженить Киё и Тамаё и даровать им не тайную книгу о военной тактике, как в пьесе, но топор, цитру и хризантему — право унаследовать состояние Инугами?
33 
