Брошенная лодка

Порывистый ветер, все усиливаясь, стал штормовым, по озеру заходили темные волны, и дождь лупил по воде с неистовой яростью. Буря в горах всегда порождает особое ощущение нереальности. Низкие тучи давят к земле, озеро стонет, словно одержимое, а темная, мутная вода вздымается, пенясь, и бьется о берег с диким ожесточением. Всякий, осмелившийся вглядеться в глубины озера, содрогнулся бы при виде жуткой массы темных водорослей, сплетающихся, скручивающихся и трущихся друг о друга, как женские волосы. Одинокая птица, подталкиваемая ветром, промчалась наискосок над озером, точно дух.

Буря бушевала снаружи, но и в комнате о двенадцати татами на вилле Инугами нарастало напряжение. В зловещем молчании члены клана Инугами снова собрались перед фотографией Сахэя, и в душе у них кипела буря не менее бешеная, чем за окнами. Во главе комнаты сидели Мацуко и Киё со свитком из святилища Насу. Лист белой бумаги, тушеница с красной тушью и кисть были положены перед ними. Такэко, мать убитого Такэ, обмякшая и скорбная, с глазами, покрасневшими от слез, по-прежнему с ненавистью взглядывала на Мацуко. Томо то непрестанно грыз ногти, то качал ногой, и в глазах его стоял страх.

Киндаити по очереди всматривался в лица собравшихся, однако больше всех остальных его интересовала Тамаё. Но даже он не мог разглядеть, что творится у нее в душе — она просто была бледна и оледенело-прекрасна. Безусловно, у нее были самые серьезные сомнения относительно человека в маске, иначе она не пошла бы на хитрость, чтобы добыть отпечатки его пальцев, но теперь, когда он сам добровольно согласился на это, она должна быть в смятении. И все же она сидела, как обычно, холодная и изящная.

В комнату вошел человек, в котором без труда можно было распознать полицейского. Он молча поздоровался со всеми и уселся рядом с инспектором Татибана. Это был ведущий полицейский эксперт, и звали его Футзисаки.

— Госпожа Мацуко, — спокойно сказал Татибана, давая ей знак начинать.

Мацуко кивнула:

— Прежде чем я попрошу Киё сделать отпечаток своей руки, я хочу, чтобы все услышали кое-что. — Она прочистила горло. — Уверена, инспектор Татибана, вам уже известно, что вчера в этой самой комнате происходило то же, что и сейчас. Такэ и Томо пытались заставить Киё сделать отпечаток руки. Самым решительным образом я отказала им в этом, потому что они вели себя непристойно, обращаясь с Киё как с преступником. Это было оскорбительно, и я поклялась себе, что никогда, никогда не позволю Киё подвергаться столь унизительной проверке. Однако теперь все изменилось, Такэ постигла ужасная участь, и… — Мацуко глянула на Такэко, — и, похоже, эти люди думают, что я и Киё имеем к этому какое-то отношение. Хотя они молчат, но для меня не секрет, о чем они думают и что чувствуют. Они молчат, а я все вижу по их глазам. И после того, что случилось, могу их понять. Должна признать, мы сами отчасти виноваты. Если из-за того, что вчера я категорически запрещала Киё делать отпечаток, они заподозрили, будто нам есть что скрывать, или решили, что мы причастны к смерти Такэ, значит, вчера мы были не правы. Сожалею о моем поступке и понимаю, что в данных обстоятельствах мне не должно упорствовать дальше. Итак, решено, пусть Киё сделает отпечаток своей руки при всех, а инспектор Татибана будет этому свидетелем. Надеюсь, теперь все понятно, почему я это делаю.

Мацуко оглядела собравшихся, но в ответ не прозвучало ни слова. Только инспектор Татибана кивнул головой.

— В таком случае, Киё, приступим.

Киё в маске вытянул правую, дрожащую, вне всяких сомнений от волнения, руку. Мацуко обмакнула кисть в тушь и нанесла ее на ладонь его руки. Ладонь стала ярко-красной.

— Теперь бумага. — Киё растопырил пальцы и положил ладонь на лист бумаги. С силой придавив его руку сверху, Мацуко злорадно оглядела присутствующих. — Вот, смотрите все, — сказала она. — Отпечаток руки Киё. Никакого обмана, никаких уловок. Инспектор Татибана, вы готовы засвидетельствовать это?

— Да, конечно. Можете поднять руку.

Киё оторвал ладонь от бумаги, а Татибана, подойдя, взял ее.

  36