18 
– Тогда перестань судить меня по своим стандартам! Ты хочешь услышать, сколько их у меня было?
– Нет.
– Не хочешь?
Глаза Цезаря опасно заблестели.
– Я хочу только знать: они были так же хороши, как и я?
Сорша ошеломленно уставилась на него.
– Ты невероятен.
– Извини, я сказал то, что думаю. – Приподнявшись на локте, Цезарь поцеловал девушку. Сначала легко, а потом все сильнее и сильнее, пока Сорша не застонала от удовольствия. – Я хочу видеть твою улыбку, – хрипло прошептал он, оторвавшись от губ девушки, чтобы провести огненную дорожку вдоль ее щеки. – Хочу заниматься с тобой любовью всю ночь напролет, а потом…
Закрыв глаза, Сорша отдалась сладостным ощущениям, которые дарили ей нежные руки Цезаря.
– А потом? – как сквозь сон прошептала девушка.
Горячий язык Цезаря очертил контур ее уха.
– Потом нам нужно будет вернуться к работе, – ответил он и, когда Сорша непонимающе посмотрела на него, пояснил: – Я договорился о встрече со старым другом и хочу, чтобы ты присутствовала на ней. Он один из самых известных в мире фотографов, и встреча с ним для многих людей – большая честь.
– Что ты имеешь в виду? – все еще не понимая, что Цезарь хочет этим сказать, спросила Сорша.
– Я говорю о тебе. В качестве нового лица компании Вейтакеров.
Девушка молниеносно села на кровати и, не обращая внимания на свою наготу, развернулась к Цезарю. Гнев захлестнул ее с головой.
– Извини меня, конечно, но, насколько я помню, я не давала согласия участвовать в этом сомнительном предприятии.
– Правда? – Цезарь настойчиво провел ладонью между ее ног. На его лице сияла дразнящая улыбка. – Я думал, ты согласилась.
Сорша схватила его нахальную руку и отбросила в сторону.
– Давай кое-что проясним, – холодно проговорила девушка. – Секс и работа – вещи совершенно разные и несовместимые. Я сейчас с тобой потому, что мне так хочется, а не потому, что этим я даю согласие стать новой моделью для рекламной акции нашей компании.
Глаза Цезаря мгновенно сузились.
– Иными словами, ты отказываешься от работы?
– Нет, этого я не говорила, – загадочно улыбнулась Сорша. – Просто если я и соглашусь на эту работу, то вовсе не потому, что переспала с тобой. – Недоверчивый взгляд Цезаря вызвал у девушки ощущение победы над ним. – А теперь я хотела бы, чтобы ты отвез меня домой, – спокойно сказала она, откидывая в сторону простыню и вставая с постели.
– Домой? – недоверчиво переспросил Цезарь.
– Да, пожалуйста.
– Ты не хочешь мне сообщить, почему?
Распознав в голосе Цезаря гнев, Сорша повернула голову в его сторону. Она понимала, что все еще очень уязвима и полностью зависит от этого человека. Именно поэтому ей нужно настоять на своем.
– Потому что нам нужно быть осторожными, – пояснила она.
– Осторожными? – с подозрением переспросил Цезарь.
– Я хочу держать наши отношения в тайне. Думаю, ты хочешь того же, – уточнила девушка.
– Ты так думаешь? – возмутился он. Глаза Цезаря опасно блестели. Кипя гневом и яростью, он вскочил с кровати и рывком развернул Соршу к себе.
– Так значит, такова твоя новая стратегия? – медленно проговорил Цезарь. – Тайные свидания.
Сдерживая отчаянное желание сейчас же прижаться к нему, Сорша кивнула головой.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
– Сорша, было бы прекрасно, если бы ты встала вон там.
Сорша уже более получаса стояла возле деревянного стола, в то время как помощники фотографа направляли яркие софиты на ее лицо.
И как только профессиональные модели справляются с этим?
Ей и вправду было тяжело, но, по крайней мере, эта работа отвлекала ее от мыслей о Цезаре.
Девушка по-прежнему встречалась с ним каждый день. И каждый раз после занятий любовью она настаивала на своем возвращении домой.
Несмотря на то, что Цезарь очень хотел, чтобы она осталась… Несмотря на то, что он был таким…
Закрыв глаза, Сорша тяжело вздохнула.
Почему ее тело так отчетливо помнит все, что Цезарь проделывал с ним? Как его губы проводят огненную дорожку от шеи до низа живота? Или как он вбирает в себя ее крики, в то время как она в невероятном экстазе мечется по кровати? В ее ушах до сих пор звучал его торжествующий смех.
Теперь ее просьба сохранять их отношения в тайне, стала для Сорши настоящей пыткой. На публике Цезарь вел себя так, будто они были совершенно чужими людьми.
18 
