18 
– Пойдем, – хрипло произнес Джанферро. – Я больше не могу ждать.
Он подхватил любимую на руки и перенес на широкую кровать, после чего скинул с себя расстегнутую рубашку, обнажив широкие плечи. С замиранием сердца Милли следила за тем, как муж взялся за молнию на брюках. На мгновение она даже зажмурилась.
– Посмотри на меня, дорогая, – мягко, но настойчиво произнес Джанферро. – Не бойся того, что увидишь: ведь ты знаешь, что мужчина и женщина созданы друг для друга. Все будет хорошо, – добавил он с легкой иронией, – поскольку я так приказываю, а ты должна во всем меня слушаться!
Миллисента рассмеялась, и муж привлек ее в свои объятия:
– Вот так-то лучше. Нам некуда спешить. Теперь время работает на нас, моя дорогая.
Джанферро не привык сдерживать себя в спальне, ведь всю жизнь женщины стремились исполнить любой его каприз, привлеченные красотой мускулистого тела и престижным званием любовницы принца.
Но с Миллисентой все оказалось иначе. Она была его женой и – девственницей. С ней необходимо быть очень осторожным, чтобы не обидеть, не разочаровать юную прелестницу.
Милли ждала, что вот-вот все произойдет… Но муж снова начал целовать ее, заставляя тревоги и опасения раствориться в этих страстных ласках. Девушка трепетала от малейшего прикосновения: Джанферро, как художник, рисовал красками страсти на холсте ее тела, избегая лишь одного места, где она больше всего ожидала движения его «кисти».
Она осторожно провела рукой по шелковистой коже любимого, ощутила стальную упругость крепких мышц, скользнула ниже и – остановилась, не решаясь коснуться горячей, пульсирующей плоти.
Джанферро улыбнулся и слегка отстранился от нее:
– Все в порядке, Милли, я и сам не хотел, чтобы ты ласкала меня там.
То, что он догадался, сбило ее с толку.
– Не хочешь?
– Если ты продолжишь игру, мне не удастся распробовать тебя по-настоящему.
– Но ведь я – не бифштекс на твоей тарелке, чтобы меня пробовать! – возмутилась она.
– Вот здесь ты не совсем права.
У Джанферро было сильное желание доказать любимой прямо сейчас, как сильно она ошибается. Но голос опыта подсказывал, что первый раз должен быть достаточно простым, чтобы потом, постепенно, раскрывать перед юной красавицей все изыски сексуальной игры.
Миллисента таяла и извивалась в его объятиях. Казалось, еще немного, и она не выдержит этой сладкой пытки. Словно сжалившись над ней, он снял с нее кружевное белье и коснулся стройных бедер, вырвав у Милли возглас восторга. Через мгновение Джанферро – уже обнаженный – сжимал в объятиях трепещущую красавицу. Слияние тел в единое целое заставило обоих сладко вскрикнуть. Но самым удивительным был их поцелуй – глубокий, проникающий, необыкновенно интимный, словно они действительно слились в одно единое существо.
Пристально вглядываясь в лицо юной супруги, Джанферро начал медленные ритмичные движения.
– Тебе не больно, дорогая?
Ответом ему была счастливая улыбка:
– О, нет, нисколько! Мне так… хорошо!
После этого никакие слова уже не были нужны: их тела двигались в едином прекрасном ритме, унося обоих в головокружительные дали. Милли чувствовала, что с каждым мгновением приближается к какому-то новому, неведомому ранее наслаждению, а Джанферро словно дразнил ее, то усиливая напор, то ослабляя. И когда до вершины оставался один-единственный шаг, Миллисента услышала голос любимого:
– Расслабься, дай волю чувствам.
В следующий миг ее закружил восхитительный водоворот, за спиной словно выросли крылья, а эмоции рвались наружу смехом, криками и радостным возгласом: «Джанферро!» Тот замер, наблюдая проявление неподдельного восторга Милли, а затем продолжил ритмичные движения. Глаза красавицы открылись, во взгляде мужа она прочла нечто такое, что заставило ее обхватить бедра любимого руками и крепче прижаться к нему.
Джанферро не заставил себя долго ждать: его тело напряглось, глаза блаженно закрылись, а голова откинулась назад. Из груди вырывались блаженные стоны, бессвязные итальянские слова, ласкавшие слух лучше самой прекрасной музыки. Наконец он открыл глаза и стал привычным Джанферро, гордым и уверенным в себе, но то восхитительное мгновение его беззащитности навсегда отпечаталось в памяти Милли. Она с удивлением спрашивала себя, все ли мужчины скрывают свою слабую, уязвимую сущность под суровым, порой даже грозным обликом? И всегда ли падение внешних покровов происходит во время занятий любовью?
18 
