очень нудно 
102 
— Пятнадцать новых членов, неплохо, очень даже. Чарльз б-будет доволен.
Я помог Роберту и обошел несколько домов вместо него. Между делом мы говорили о плачевном состоянии его сада и о том, как хорошо идут дела у ОЗПА. Наконец я сменил тему разговора: два-три вводных вопроса, и я перешел к тому, что меня интересовало.
— Ты знаешь, я волнуюсь за наших девушек, взять хотя бы Амбер: одна, сама по себе, ходит по домам, никогда не знаешь, кто там может оказаться внутри, один раз я постучал, и мне открыл дедуля с заряженным пистолетом наготове. Или, мало ли, злые собаки. Может, все-таки принять какие-то меры предосторожности?
— Амбер? О, не волнуйся за нее, она сможет за себя постоять. К-коричневый пояс по какому-то там виду боевых искусств.
— Все равно от пистолета это не защитит. Тот чувак, который пристал ко мне как-то ночью, думал, что он Джеймс Бонд, и у него был вальтер.
— Э-э-э… вроде бы Чарльз выдал Амбер п-пистолет, когда она переехала в Колорадо, здесь законы об оружии крайне либеральные, не то что в Бостоне, даже у нас с Чарльзом имеется у каждого п-по винтовке, правда, стрелять мы не умеем. Отец пытался однажды взять нас на охоту, это был ужас, мы оба плакали. Нас же вышибли со службы подготовки офицеров запаса, я тебе говорил…
— Да, ты рассказывал. Так значит, у Амбер есть пистолет?
— Не знаю, носит ли она его с собой, вообще должна, у нее пистолет двадцать второго калибра.
— Двадцать второго?
— Да. Ручная работа, Чарльз заказал его в Италии. Инкрустирован золотом — произведение искусства. С инициалами их обоих. «Беретта», насколько я помню. В общем, я не очень-то интересовался. Нас с Чарльзом учили стрелять из винтовок. Это совсем другое дело. Мы состоим в национальной стрелковой ассоциации, это необходимо, если намереваешься вертеться среди солидных людей из республиканцев. И, кстати, держи язык за зубами насчет шестого августа, Алекс. Считаные недели остались, смотри — ни-ни.
Я улыбнулся, заговорил про национальную стрелковую ассоциацию и охоту, снова свернул на погоду…
Так все же убил Чарльз Викторию из пистолета двадцать второго калибра или нет? Велела ли Амбер выкинуть после этого пистолет в ближайшую речку — Черри-Крик? Если так, то сейчас его отнесло уже в Миссисипи, чтоб мне пусто было.
Наш разговор перешел на политику, ОЗПА и еще что-то такое, и больше Роберт в откровения не пускался.
Потом мы встретились с остальными, по пути заехали в пиццерию и вернулись домой.
Колфакс-авеню. Мой дом. Добравшись до третьего этажа, я так устал, что остановился отдышаться.
На ватных ногах преодолел еще два пролета.
Открыл дверь квартиры, вошел. Все, чего мне сейчас хотелось, — это спать, но тут я услышал Джона и Эрию, которые трахались в моей комнате. Вот черт, он вообще думает, что творит? Я уже собирался пойти и вышвырнуть его из комнаты, однако что-то меня остановило. С чего мне вмешиваться, какое мое дело? Зависать у нее они не могут из-за домашних, на раздвижной кровати в гостиной им едва ли удобно. Джон имел полное право воспользоваться спальней. Я вздохнул. Но если я уступлю сегодня, дальше это войдет в норму, и моя прохладная комната будет в их распоряжении до конца лета. Я упал на диван и стал прислушиваться. Они не разговаривали, не буйствовали, они просто вдохновенно, с удовольствием занимались любовью. Медленно и прекрасно, как могут наслаждаться друг другом только люди, безумно обожающие друг друга. А когда у меня был последний раз? Прошлой ночью? Не помню.
Я сидел и соображал, что делать. Эрия что, собирается там пробыть всю ночь? Вряд ли, рано или поздно она, вероятно, упорхнет к себе. Я почувствовал себя так, будто ввалился в чужой дом без предупреждения, и мне стало не по себе. Квартирка маленькая, слышимость замечательная. Я вышел из гостиной, прошел через холл и тихо запер за собой дверь.
Глянул на часы. Пятнадцать минут первого. Прошел коридором и свернул к Пату.
Тихонько постучал, чтобы не разбудить его, если он уже лег.
— Да, — откликнулся он почти сразу же.
— Пат, ты не спишь?
— Алекс, это ты? Что случилось?
— Джон и Эрия залегли в моей комнате.
Пат открыл дверь. Полностью одет, как днем, и закутан в пуховое одеяло. Я по жизни мерзлятина, но сейчас холода не чувствовал, значит, Пату действительно нездоровилось.
— Выпьешь? — спросил он.
— Само собой.
— Чего тебе?
102 
