очень нудно 
77 
Потом был дом, в котором никого не оказалось. В следующем за ним отказались давать деньги. Наконец-то нам открыла полная женщина в ситцевом платье, сильно накрашенная. Я выдал ей заученный текст.
— Вы обходите всю улицу?
— Да.
— И сколько вам дали мои соседи?
— Там никого нет дома.
— Клянусь, они там. Мать — черная, отец — японец или китаец, кто-то такой.
— Правда?
— Теперь тут столько негритянских семей развелось!
— Это точно?
— Абсолютно, — сказала женщина заговорщическим голосом.
— Ну, это же Америка, — заметил я, слегка ошарашенный первой со времени прибытия встречей с явной расисткой.
— Посмотрите на этого О. Джея Симпсона. Вы бы хотели такого соседа? Живет на социальное пособие. Он них же никакой пользы, разве не так?
— От кого?
— От негров. Как вы считаете? Они ничего не делают, нигде не работают.
Я посмотрел на Амбер, ища помощи, но та от смущения уставилась в землю. Радость моя, ты будешь сталкиваться с подобным постоянно, если собираешься участвовать в работе общества, подумал я. И опять она показалась мне ранимой и немного потерянной.
Я улыбнулся женщине на пороге:
— Ну, что я вам могу сказать на это?! Негры строили железные дороги, победили в Гражданской войне, пахали на нужды промышленной революции, создали удивительные образцы литературы и явились основателями по крайней мере четырех оригинальных музыкальных направлений, определивших развитие музыки в этом столетии: джаза, блюза, рок-н-ролла и хип-хопа. Без них было бы скучновато, правда?
Тетка пришла в бешенство:
— А чего вы тут ходите-то?!
— Мы занимаемся пропагандой разумного использования лесов, — подключилась Амбер.
— Мне так не кажется, — буркнула женщина и с силой захлопнула дверь.
Я разразился хохотом, и даже Амбер улыбнулась.
По мере того как мы продвигались на юг, район становился все менее респектабельным, и следующая улица на нашей карте была определенно еще беднее. Рядом с домами припаркованы старые, обшарпанные машины, а игравшие на улице дети были в основном мексиканскими. Мне показалось довольно интересным наличие некой невидимой демаркационной линии, и я сказал об этом Амбер, но та никак не отреагировала.
Дощатые, давно не ремонтированные дома, черные мешки с мусором, наваленные на тротуарах. В конце улицы — промышленное здание, которое, похоже, не использовалось последние лет пятьдесят. Окна грязные или вообще выбиты, на стенах кто-то нарисовал футбольные ворота.
Начало темнеть. Поднялся ветер, небо затянуло тучами, температура упала до тридцати градусов. Я трясся от холода, когда мы подошли по тропинке к первому дому на улице. На заднем дворе залаяла собака, она рычала на нас из-за забора, сидя на цепи. Я позвонил, дверь открыл азиатского вида мужчина. Амбер выпалила речёвку, но из-за собачьего лая ничего не было слышно; хозяин не заинтересовался. Мы пересекли двор, дошли до другого дома и постучали.
Открыл здоровяк в испачканной белой футболке и джинсах.
— Так, ну а вам чего надо? — спросил он с таким видом, будто мы стали миллионными посетителями его дома за этот вечер.
— Здравствуйте, мы из Общества защиты природы Америки, и мы…
— Да-да, знаю, — перебил он, — знаю я, кто вы такие. Вам, ребятки, не помешало бы работать повнимательнее. На прошлой неделе вы уже приходили с этой мутотенью.
Амбер дрожала от холода в своем тонком свитере.
— Вековые лесопосадки — значимая составляющая…
— Нисколько не сомневаюсь в этом. Всего доброго, — отрезал здоровяк, и дверь захлопнулась.
— Боюсь, вечер не задался, — сказал я.
Она угрюмо кивнула.
— Может, сделаем перерыв, найдем кафе… — предложил я.
Она покачала головой:
— Нет, все должны выполнить свой минимум, мы в том числе, если мы будем отлынивать, Роберт расстроится. — В ее голосе не слышалось особого энтузиазма.
— О'кей, ты у нас за главного, — сказал я покладисто, ловя себя на том, что перешел с ней на «ты». На прошлой неделе мне повезло с выручкой, так что сегодня можно и впустую прошвырнуться, тем более в такой компании.
Мы перешли через дорогу. Бунгало, задрипанный садик, проволочная ограда, залатанная дверь-ширма, облупившаяся краска.
Амбер постучалась.
— Погоди, сейчас за деньгами схожу, — ответил какой-то мальчик.
Потом он открыл дверь. Лет пятнадцати, тощий, бледный, с кудрявыми волосами, туповатый на вид.
77 
