138 
— Все кончено, — сказала одна из них. — Подумайте только, после стольких лет!
— Он что, оставил ее?
— Да, бросил ее я детей.
— Десять человек. Подумайте только. Вот это семья!
— А теперь он обхаживает эту молодую особу, эту наследницу. Все говорят, что она очень красива. А Джордан уже пятьдесят, и она толстуха.
Дороти не смогла подавить желания вступить в разговор. Она сказала:
— Простите, вы, кажется, упомянули мое имя?
Женщины уставились на нее в растерянности и смущении.
— Мне было очень интересно услышать ваш разговор. Вы гораздо больше знаете обо мне, чем я.
Сказав это, она вышла.
Такие сплетни ходили всегда, она не впервые слышала, что Уильям собирается ее бросить. Еще чаще сплетничали про нее, приписывая ей множество любовников. Уильям пишет ей часто, сообщает новости про детей, казалось, все шло, как всегда...
Она плохо спала по ночам и просыпалась с мыслями о тех оскорбительных словах, которые они с Уильямом наговорили друг другу по поводу приданого ее дочерей. Уильям никогда не забудет, что она потребовала законного оформления долга, хотя она много раз повторяла, что вынуждена настаивать на этом только потому, что речь идет о деньгах ее дочерей. Все остальное она с радостью готова ему отдать.
Деньги! Всегда именно вокруг денег крутились все основные проблемы их жизни. Не им ли суждено стать и причиной их разрыва? Она заснула с мыслями о деньгах и внезапно проснулась, в ушах у нее звучали слова «... одна из самых богатых наследниц в Англии».
Она выступала в Челтенгеме, когда пришло письмо от Уильяма. Он полагал, что ее ангажемент уже закончился, он не знал, что ей пришлось задержаться на один вечер,чтобы выступить в роли Неля в «Затруднительном положении» — бенефисном спектакле одного из актеров.
Она получила письмо перед самым выходом на сцену. Она читала и не верила. Было так, словно все сплетни, которые она слышала ж последнее время, эхом вернулись к ней. Это не может быть правдой. Чувствуя слабость, она опустилась в кресло. Перед ее глазами были слова, написанные знакомым почерком Уильяма, он хочет ее видеть немедленно и просит встретиться с ним в Мейденхеде «в последний раз».
«В последний раз... Господи, — думала она, — что все это значит?» Она вспомнила тех женщин в библиотеке, все слухи и сплетни последних месяцев, все намеки в газетах. Этого не может быть. Должно существовать какое-то другое объяснение. Она должна ехать к нему немедленно. Она не будет играть сегодня! Но как тогда уотсоновский бенефис? Конечно, она должна играть, а как только спектакль закончится, сразу же уедет в Мейденхед, не теряя ни секунды, чтобы как можно скорее покончить с неизвестностью.
— Миссис Джордан! Ваш выход!
Знакомый приказ. Приказ, которому нельзя не подчиниться.
И она вышла на сцену. Странно, но ока не забыла свою роль. Она играла так, что никому и в голову не пришло, как далеки ее мысли от того, что происходит на сцене. В Мейденхеде... в Буши, с детьми... с Уильямом... Она думала: «Моя карета стоит у подъезда, как только опустится занавес... я даже не стану переодеваться, я поеду в этом платье. Я должна узнать, как можно быстрее, иначе... я умру». Она была близка к обмороку, но старалась помнить о бедняге Уотсоне, которому очень нужен этот бенефис.
Зрители не заметили ее состояния. Она уже столько раз сыграла Нелл, что могла делать это почти автоматически. Но когда они дошли до сцены, где персонаж Джобсона говорит ей: «Что, Нелл, фокусник заставил тебя смеяться спьяну?» — перед этой репликой ей полагалось начать неистово хохотать, к своему удивлению и к удивлению Джобсона, она не смогла рассмеяться, а разрыдалась, Джобсон проявил самообладание и обратился к ней со словами: «Что, Нелл, ты плачешь спьяну?» Этот эпизод принес ей некоторое облегчение и напомнил, что она обязана доиграть спектакль до конца, что бы ни случилось. И она доиграла его, а когда занавес опустился, убежала из театра, села в карету и, не обращая внимания на темноту, помчалась в Мейденхед.
Он с нетерпением ждал ее в гостинице, которую сам выбрал для их встречи.
— Что случилось, Уильям, вы больны?! — закричала она, увидев его. Он взглянул на нее и покачал головой. Было заметно, что он едва сдерживает слезы.
— Я не поняла вашего письма. «В последний раз». Что случилось?
Он колебался, ему никак не удавалось найти нужные слова.
— Случилось, Дора, дорогая Дора, случилось.
138 
