и читается легко. 
39 
Ленинград. Красная Конница
* * *
- Вам жить, а мне не очень,
- Тот близок поворот.
- О, как он строг и точен,
- Незримого расчет.
- Зверей стреляют разно,
- Есть каждому черед
- Весьма разнообразный,
- Но волка – круглый год.
- Волк любит жить на воле,
- Но с волком скор расчет:
- На льду, в лесу и в поле
- Бьют волка круглый год.
- Не плачь, о друг единый,
- Коль летом иль зимой
- Опять с тропы волчиной
- Ты крик услышишь мой.
20 ноября – 2 декабря 1959
* * *
- И в памяти черной, пошарив, найдешь
- До самого локтя перчатки,
- И ночь Петербурга. И в сумраке лож
- Тот запах и душный и сладкий.
- И ветер с залива. А там, между строк,
- Минуя и ахи и охи,
- Тебе улыбнется презрительно Блок —
- Трагический тенор эпохи.
9 сентября 1960
Комарово
Петербург в 1913 году
- За заставой воет шарманка,
- Водят мишку, пляшет цыганка
- На заплеванной мостовой.
- Паровик идет до Скорбящей,
- И гудочек его щемящий
- Откликается над Невой.
- В черном ветре злоба и воля.
- Тут уже до Горячего Поля,
- Вероятно, рукой подать.
- Тут мой голос смолкает вещий,
- Тут еще чудеса похлеще.
- Но уйдем – мне некогда ждать.
<13> января 1961
Ордынка
Бег времени
- Что войны, что чума! – конец их виден скорый,
- Им приговор почти произнесен.
- Но кто нас защитит от ужаса, который
- Был бегом времени когда-то наречен?
10 июня 1961
Комарово
* * *
- Так не зря мы вместе бедовали,
- Даже без надежды раз вздохнуть, —
- Присягнули – проголосовали
- И спокойно продолжали путь.
- Не за то, что чистой я осталась,
- Словно перед Господом свеча,
- Вместе с ними я в ногах валялась
- У кровавой куклы палача.
- Нет, и не под чуждым небосводом
- И не под защитой чуждых крыл,
- Я была тогда с моим народом
- Там, где мой народ, к несчастью, был.
<21 июня> 1961
Царскосельская ода
Девятисотые годы
А в переулке забор дощатый…
Н. Г<умилев>
- Настоящую оду
- Нашептало… Постой,
- Царскосельскую одурь
- Прячу в ящик пустой,
- В роковую шкатулку,
- В кипарисный ларец,
- А тому переулку
- Наступает конец.
- Здесь не Темник, не Шуя —
- Город парков и зал,
- Но тебя опишу я,
- Как свой Витебск – Шагал.
- Тут ходили по струнке,
- Мчался рыжий рысак,
- Тут еще до чугунки
- Был знатнейший кабак.
- Фонари на предметы
- Лили матовый свет,
- И придворной кареты
- Промелькнул силуэт.
- Так мне хочется, чтобы
- Появиться могли
- Голубые сугробы
- С Петербургом вдали.
- Здесь не древние клады,
- А дощатый забор,
- Интендантские склады
- И извозчичий двор.
- Шепелявя неловко
- И с грехом пополам,
- Молодая чертовка
- Там гадает гостям.
- Там солдатская шутка
- Льется, желчь не тая…
- Полосатая будка
- И махорки струя.
- Драли песнями глотку
- И клялись попадьей,
- Пили допоздна водку,
- Заедали кутьей.
- Ворон криком прославил
- Этот призрачный мир…
- А на розвальнях правил
- Великан-кирасир.
3 августа 1961. Утро
Комарово
Нас четверо
Комаровские наброски
Ужели и гитане гибкой
Все муки Данта суждены.
О. М<андельштам>
Таким я вижу облик Ваш и взгляд.
Б. П<астернак>
О, Муза Плача…
М. Ц<ветаева>
- … И отступилась я здесь от всего,
- От земного всякого блага.
- Духом-хранителем места сего
- Стала лесная коряга.
- Все мы немного у жизни в гостях,
- Жить – это только привычка.
- Чудится мне на воздушных путях
- Двух голосов перекличка.
- Двух? А еще у восточной стены,
- В зарослях крепкой малины,
- Темная, свежая ветвь бузины…
- Это – письмо от Марины.
19-20 ноября 1961
Ленинград. Больница в Гавани
Родная земля
И в мире нет людей бесслезней,
Надменнее и проще нас.
1922
- В заветных ладанках не носим на груди,
- О ней стихи навзрыд не сочиняем,
- Наш горький сон она не бередит,
- Не кажется обетованным раем.
- Не делаем ее в душе своей
- Предметом купли и продажи,
- Хворая, бедствуя, немотствуя на ней, —
- О ней не вспоминаем даже.
- Да, для нас это грязь на калошах,
- Да, для нас это хруст на зубах.
- И мы мелем, и месим, и крошим
- Тот ни в чем не замешанный прах.
- Но ложимся в нее и становимся ею,
- Оттого и зовем так свободно – своею.
1 декабря 1961
39 
