167 
— Правда?
— Ага, — сказал он.
— Ты думал обо мне?
— Думал, — сказал он. — Я думал о вас обеих.
— А что ты думал?
— Я думал вот об этом, — сказал он. — Думал о сегодняшнем дне.
— О шествии и так далее?
Он кивнул.
Она поцеловала его в шею:
— Это вранье собачье, милый, но мне приятно, что ты так сказал.
— Я не вру, — сказал он. — Ни капельки.
Она взглянула на дочь:
— У нее твои глаза.
— И твой нос.
Не отрывая взгляда от лица дочери, она сказала:
— Надеюсь, ей это поможет.
— Я тоже надеюсь. — Он поцеловал ее.
Они опять прислонились к стене, вместе глядя на шествие — плотный поток людей, текущий мимо, как вдруг перед ними возникла Селеста. Она была очень бледной, в волосах виднелась перхоть, и она все время ломала руки, словно хотела вырвать пальцы из суставов.
Моргая, она глядела на Шона. Потом сказала:
— Привет, полицейский Дивайн.
Шон протянул ей руку, потому что ему показалось, что ей нужно подержаться за что-то твердое, чтобы не уплыть.
— Привет, Селеста. Зовите меня Шон. Так будет правильно.
Она пожала ему руку. Ладонь ее была липкой, пальцы горячими.
Шон сказал:
— Это Лорен, моя жена.
— Здравствуйте, — сказала Лорен.
— Привет.
Последовала секундная заминка. Никто не знал, что сказать. Они стояли напряженные, чужие друг другу, а потом Селеста кинула взгляд через улицу, и Шон, проследив, куда она смотрит, увидел Джимми, стоявшего в обнимку с Аннабет — веселые, сияющие, как этот день, окруженные друзьями и родственниками. Казалось, потери больше им не грозят.
Джимми окинул взглядом Селесту и встретился глазами с Шоном. Он кивнул ему как знакомому, и Шон кивнул в ответ.
— Он убил моего мужа, — сказала Селеста.
Шон почувствовал, как застыла стоявшая бок о бок с ним Лорен.
— Знаю, — сказал он. — Доказать этого я пока не могу, но знаю.
— А потом?
— Что?
— Докажете? — спросила она.
— Попытаюсь, Селеста. Богом клянусь.
Селеста рассеянно смотрела на шествие и скребла голову — лениво и в то же время яростно, словно вычесывая вшей.
— У меня в последнее время что-то с головой, — сказала она и засмеялась. — Смешно, но это так. Что-то с головой.
Шон протянул к ней руку, тронул ее запястье. Она взглянула на него своими карими, безумными, немолодыми глазами.
Он сказал:
— Могу порекомендовать доктора, Селеста. Он специализируется на психике тех, кто потерял близких в результате насилия.
Она кивнула, хотя слова его, по-видимому, никак ее не утешили. Запястье выскользнуло из его руки, и она опять принялась тянуть себя за пальцы, ломая их. Она заметила взгляд Лорен и сама посмотрела на свои руки. Уронила их, подняла опять, скрестила на груди, спрятав кисти под локтями, словно пытаясь удержать их лёт. Шон увидел, что Лорен улыбается ей улыбкой робкого сочувствия, и удивился тому, что Селеста тоже ответила ей еле заметной улыбкой и мелькнувшим в глазах благодарным выражением.
Любовь к жене вспыхнула в нем с новой, невиданной силой — не в пример ему, как она умеет мгновенно поддержать заблудшего. Наверняка это он виноват во всех несчастьях их брака, это он портил все своей полицейской самонадеянностью и эгоизмом, все усиливавшимся презрением к людям с их пороками и слабостями!
Протянув руку, он дотронулся до щеки Лорен, и жест этот заставил Селесту отвернуться.
Она глядела, как по улице плыла платформа, видом напоминавшая бейсбольную перчатку-ловушку, со спортсменами-бейсболистами — молодыми и ветеранами внутри. Ребята махали всем, так и сияя от гордости, купаясь в волнах всеобщей любви.
Что-то в этой картине не понравилось Шону — не то форма бейсбольной ловушки: она не столько демонстрировала спортсменов, сколько скрывала, обхватывала их со всех сторон, не то сами ребята — рассеянные, с блуждающим взглядом, гогочущие как сумасшедшие.
Лишь один из них не гоготал. Он был сдержан и грустен и понуро смотрел куда-то вниз, на колеса платформы, и Шон моментально узнал его. Это был сынишка Дейва.
— Майкл! — Селеста махала ему, но мальчик не оглянулся, и, несмотря на то, что она выкрикивала его имя, глаза его по-прежнему оставались потупленными. — Майкл, детка! Дорогой мой, взгляни! Майкл!
Платформа все ехала, Селеста все кричала и звала, но сын не желал смотреть в ее сторону. А Шону его плечи, и форма подбородка, и хрупкая красота его черт напомнили Дейва.
167 
