26 
Никоим образом! Самое страшное, что она могла себе представить, — это оказаться наедине с Бабет и зависеть от ее умения держать штурвал. Бабет, наверно, посадила бы ее в катапультируемое кресло и, ни секунды не сомневаясь, нажала бы кнопку.
— Нет, спасибо, — твердо проговорила Алессандра и затем, заметив, что он начинает хмуриться, и чтобы не показаться сварливой, пояснила: — Слишком беспокойно — гонять самолет туда и обратно. Я лучше полечу рейсовым.
— Только сообщи мне, когда вылетаешь, я приеду встречать тебя, можно?
— Можно. Я позвоню тебе, — прошептала она.
Камерон нерешительно посмотрел на часы.
— Дорогая, я действительно должен...
— Я знаю.
— Что касается Бабет...
Она покачала головой.
— Ты был прав, а я не права. Нельзя просить, чтобы ты делал то, что я не готова сделать сама.
Он поднес ее руку к губам.
— Я буду скучать по тебе.
— Я тоже буду скучать по тебе. — Она пошутила, хотя голос ее угрожающе прерывался: — Мне кажется, я начинаю привыкать к этому!
Он с сомнением посмотрел на нее.
— Но от этого легче не становится? Ну, до субботы, — шепнул он, кинув на нее последний взгляд, и Алессандре захотелось, чтобы весь мир исчез и остались только одни они, вместе.
— До субботы, — повторила она, глядя, как муж поднял свой портфель и вынес его из комнаты. Дверь закрылась за ним с громким щелчком, и Алессандре показалось, что их расставание еще никогда не было таким неопределенным и тоскливым.
Глава шестая
Неделя тянулась нескончаемо долго. Алессандра скучала по Камерону гораздо больше, чем в бурные дни их первых встреч, а то, что они провели короткий миг встречи в сплошной ссоре, делало тоску еще более острой.
И вызывало ощущение вины.
Да, он позвонил ей поздно вечером и сказал, как любит ее, но только один раз, а этого было очень мало. И вообще она устала от всех этих общений по телефонам и факсам. Она хотела живого человека! Даже когда спала, она не могла расстаться с ним — во сне она видела его смуглое загадочное лицо и умные серо-синие глаза.
Алессандра никак не могла избавиться от навязчивого видения: он сидит в своем новом самолете рядом с Бабет, в ее обтягивающей униформе. Как восхитительно и сексуально должна смотреться эта удивительно женственная блондинка за штурвалом большого самолета!
Алессандра чувствовала беспокойство, и это волновало ее.
Без сомнения, их последняя встреча не принесла обычного удовлетворения. Они поссорились и теперь расстались, не найдя друг для друга теплых слов примирения.
Так как же ты собираешься жить дальше? — спросила она свое отражение в зеркале в пятницу утром, перед уходом на работу.
Была ли она счастлива?
Нет.
А Камерон?
Алессандра пожала плечами: Камерон тоже не казался счастливым. Жизнь их была заполнена делами и работой; конечно, он прав: весь вопрос в доверии. Он ревновал ее к Эндрю, а она его к Бабет, хотя никогда раньше не сомневалась в его верности, а он — в ее.
Так что же изменилось?
Все очень просто, и не требуется ученой степени, чтобы понять это. Они потеряли друг друга. Они слишком редко видятся. Алессандра с грустью признала, что они оба слишком упрямы, чтобы уступить.
Она смотрела на свое отражение, на пушистые блестящие волосы, огромные темные глаза и опрятный воротничок темно-синего льняного жакета. Она знала, что выглядит на миллион долларов этим утром, что имеет желанного мужа и работу, которую обожает. Другими словами, имеет все. Но какой прок во всем этом, если она не может видеть любимого человека?
Она нахмурилась, вспоминая распорядок дня. Никаких предварительных клиентов. Никаких срочных дел. Ничего, что должно быть выполнено и не может подождать до понедельника.
Она решительно взяла телефонную трубку и набрала номер Эндрю.
Босс ответил сразу, его голос почти заглушался ревом автомобильных двигателей.
— Привет, детка! — прокричал он.
— Я же просила не называть меня так!
— Что? Повтори громче, Алессандра! Я застрял в пробке.
— Ладно, это не имеет значения. Эндрю, я беру отгул! — громко выкрикнула она.
— Что?
— Ты слышал!
— Но ты не можешь это сделать!
— Я уже сделала! Увидимся в понедельник.
— Н-но... — запротестовал он.
— Прощай, Эндрю, — сказала она спокойно. — Счастливо тебе отдохнуть!
26 
