36 
– Я не смогу больше с этим справляться, великолепно справляться, если ты не уберешь с лица эту милую улыбку и не скажешь мне, зачем взялась за это новое шоу.
Слово «шоу» он насмешливо растянул.
– "Полдень с Евой"? – вежливо переспросила она.
– Ева, – предостерегающе сказал он. – Я хочу услышать ответ на свой вопрос.
Она решила прекратить игру в кошки—мышки. Она вольная птица. Может, у него и были права на ребенка, но только не на нее саму. У нее есть полное право жить так, как она считает нужным.
– По утрам меня сильно тошнит, ну и чтобы… Лука, а в чем, собственно дело?
– Тошнит? – хрипло переспросил он. – Ты не говорила мне об этом!
– Не говорила. Для беременной женщины это обычное явление.
– А ребенок?
Его лицо выглядело таким растерянным, что Ева поневоле смягчилась.
– С ребенком все прекрасно, – сказала она. – Это действительно так. Я часто хожу к врачу. Она говорит, что я здорова как бык, ну, и все остальное, что принято говорить беременным женщинам!
Внезапно он понял, что его главным чувством, поглотившим на миг весь его разум, была благодарность за то, что она выбрала врача—женщину! Если он не имел возможности смотреть на ее голый растущий живот, то и не хотел, чтобы какой—то другой мужчина – будь то даже доктор – имел такую возможность.
– Новую передачу создали специально для меня, – продолжала она.
– Чтобы вся страна могла принимать участие в твоей беременности! Отлично! Все включены. Кроме, разумеется, отца ребенка.
– Оставь. Это региональный канал! Не вся страна смотрит!
– Ты нарочно не хочешь понять сути?
Принесли их заказ. Над горячей рыбой вился ароматный парок.
– Прости, а в чем суть?
Он вздохнул. Ева была сильной женщиной, он это сознавал. А также невероятно гордой и независимой.
И еще упрямой. Все равно, это было как гром среди ясного неба – вдруг выяснить, что он ей совсем не нужен!
– Кто знает, что я отец ребенка?
Ева молчала.
– Ева?
Глаза их встретились.
– Я сказала только Лиззи, – призналась она. – Даже Майку не говорила, хотя, думаю, она ему уже рассказала.
Ева вспомнила реакцию Лиззи. Та была не удивлена, а, скорее, шокирована.
– Не могу сказать, что это твоя вина, – бормотала она, глядя на Еву в вопросительном ожидании.
Глупо было бы делать вид, что она не понимала безмолвного вопроса подруги.
– Все кончено, – сказала она спокойно.
Лиззи не могла скрыть досады.
– И ты довольна ситуацией?
– Вполне, – сказала она с оптимизмом, возможно слегка наигранным.
– Ну, тогда все в порядке. Соответствует духу времени!
Лиззи заговорщицки наклонилась вперед.
– Возможно, все даже к лучшему! Майк говорит, что Лука Карделли широко известен в итальянской прессе. Репутация у него еще та! Но нечему удивляться, да? Наш итальянский друг относится к тому типу мужчин, в которых нельзя влюбляться!
– Это точно, – серьезно согласилась Ева.
Рассказывай, рассказывай мне об этом, Лиззи, думала она про себя. Мне просто необходимо сейчас слушать такие вещи.
Лука пристально на нее смотрел. Так она не объявила, кто был отцом ребенка! Он—то думал, что это давно уже общеизвестный факт.
– Только Лиззи, – повторил он. – Может быть, тебе стыдно, что я отец твоего ребенка?
– Не делай из себя посмешище!
– Тогда почему ты держала это в тайне?
Она со звоном положила вилку.
– Потому что не была уверена, собираешься ли ты участвовать в жизни ребенка. И я подумала, что если нет, то лучше уж никому не знать правды. Особенно тем, кого это мало касается. Я не хотела, чтобы каждый показывал на меня пальцем и высказывал обо мне поспешные суждения.
Он подумал, что замужество легко смогло бы решить эти проблемы. Но она столь твердо, столь решительно отказалась.
– Мне кажется, ты должна это открыть, – сказал он. – Расскажи всем или не говори никому, но не уклоняйся от ответа на этот вопрос. Ребенок будет знать, кто его отец. Лучше, чтобы и остальные тоже знали.
– Это не так просто, – спокойно сказал она, и продолжила, заметив в его глазах вопрос, – из—за специфики моей работы моя личная жизнь как на ладони. Поэтому на вопросы людей о том, кто отец ребенка, я ответила раз и навсегда – "без комментариев".
Он тихо выругался.
– И ты этим довольна?
Ева пожала плечами.
– Так уж обстоят дела.
Но он же еще мог все изменить! Заметив еле уловимые морщинки вокруг ее глаз, он решил, что еще не пришло время.
36 
