очень нудно 
142 
В 1895–1897 гг. были переизданы сборники, впервые увидевшие свет ранее: «Пестрые рассказы», СПб., 6–9 изд., 1895–1897; «В сумерках», СПб., 8-10 изд., 1895–1897; «Хмурые люди», СПб., 6–7 изд., 1896–1897; «Рассказы», СПб., 9-11 изд., 1895–1897; «Палата № 6», СПб., 4–5 изд., 1895–1897. Переиздавались произведения, вышедшие в свет раньше отдельной книжкой: повесть «Дуэль» — СПб., 5–6 изд., 1895–1897; рассказ «Каштанка» — СПб., 4–5 изд., 1895–1897.
В названные годы вышли в свет и издания, в которых были перепечатаны произведения Чехова, написанные прежде. Для литературного сборника «Призыв» («В пользу престарелых и лишенных способности к труду артистов и их семейств». М., 1897) Чехов сам переделал два старых рассказа: «На кладбище» (1884) и «Зимние слезы» (1887, изменив заглавие на «Рассказ госпожи NN»). Рассказы «Володя» (1887), «В суде» (1886), «Припадок» (1889), «Тоска» (1886), «Устрицы» (1884) перепечатаны в сб. «Проблески. Сборник произведений русских авторов (М. Анютина, М. Бергин, П. Добротворского, Г. Каргрем, Д. Мамина-Сибиряка, В. Немировича-Данченко, К. Станюковича, В. Стерн, Н. Тимковского, Г. Успенского, А. Чехова, И. Ясинского)». Издание «Посредника», XLVI. Для интеллигентных читателей. М., 1895. Рассказ «Ванька» (1886) — в сборнике «Несчастные» (М., 1895).
Судя по записным книжкам, в эти годы сложились замыслы произведений, к работе над которыми Чехов вплотную приступил позже («Душечка», «Крыжовник», «Дама с собачкой», «Новая дача», «У знакомых» и др.). В записных книжках этих лет есть уже заметки, использованные впоследствии в пьесе «Вишневый сад».
О творческой активности этих лет свидетельствует постоянная готовность Чехова заменить посланную рукопись, в случае необходимости, другой. Он обещает это А. А. Тихонову (А. Луговому) — из опасения, что «Моя жизнь» окажется не подходящей для «Нивы»; В. А. Гольцеву — в связи с желанием задержать печатание «Ариадны»; В. М. Соболевскому — боясь, что рассказ «В родном углу» для газеты может показаться длинным или в надежде подольше поработать над корректурой рассказа «На подводе».
Остались неосуществленными замыслы:
1. Книга о земских школах Серпуховского уезда. О ней Чехов писал А. С. Суворину 14 декабря 1896 г.: «Я готовлю материал для книги, вроде „Сахалина“, в которой изображу все 60 земских школ нашего уезда, взявши исключительно их бытовую хозяйственную сторону. Это земцам на потребу». Когда Н. М. Ежов, работая московским фельетонистом «Нового времени», испытывал затруднения в выборе тем, Чехов ему обещал дать сведения о земских школах. Это видно из письма Ежова 17 июня 1897 г.: «Мы говорили с Вами насчет сельских школ (земских); Вы обещали дать мне матерьял для фельетона, — каким бы образом нам потолковать еще раз?» (ГБЛ; Чехов, Лит. архив, стр. 100). «О земских школах и вообще о земстве поговорим. Могу дать Вам, буде пожелаете, много материала», — подтвердил Чехов свое обещание в ответном письме 21 июня 1897 г. Собираясь в июле приехать за материалом в Мелихово, Ежов обещал: «…нужные Вам брошюры сохраню в целости» (6 июля 1897 г. — ГБЛ). Фельетоны Ежова в «Новом времени» за июль — декабрь 1897 г. тему земских школ не затрагивают.
2. Продолжение повести «Мужики» (о событиях, которые должны были произойти после возвращения Ольги и Саши в Москву, — см. стр. 344—348 и 510 наст. тома).
3. В письме к Суворину 20 июня 1896 г. Чехов предлагал переделать вместе с ним «на русские нравы» пьесу Лауры Маргольм «Карла Бюринг».
26 июня Чехов писал Суворину: «А пьесу я напишу, уж это Вы не беспокоитесь. Пьесы будут, была бы порядочная труппа». Чехов тогда, только что кончив работу над «Чайкой», собирался вернуться к старым пьесам в связи с их переизданием (в сборнике 1897 г.) и, видимо, предполагал писать новые; в частности, он мог иметь в виду и свою работу над «Дядей Ваней». После провала «Чайки» в Александрийском театре 17 октября 1896 г. настроение его круто изменилось: «Никогда я не буду ни писать пьес, ни ставить» (Суворину, 18 октября 1896 г.).
Т. Л. Щепкина-Куперник вспоминает чеховские «сюжеты», рассказанные ей: «Как-то Антон Павлович затеял писать со мной вдвоем одноактную пьесу и написал мне для нее длинный первый монолог. Пьеса должна была называться „День писательницы“. Монолог тоже заключал множество всяких шуток по моему адресу и начинался так: „Я — писательница. Вы не верите? Посмотрите на эти руки: это руки честной труженицы: вот даже чернильное пятнышко“. (У меня всегда бывало чернильное пятно на среднем пальце…) <…> запомнила еще, как писательница мечтает уехать в деревню: „Чтобы был снег… тишина-тишина… вдали собаки лают и кто-то на гармошке играет, а ля какой-нибудь Чехов“ <…>.
142 
