51 
Он сгорал от нетерпения. Он тешился мыслью о включении герба короля Эдуарда Исповедника в свой герб. Почему бы и нет? Это право даровал его семье Ричард III, ибо они были потомками Эдуарда II-го. Включив его герб в свой, Сюррей и его семья продемонстрируют всему двору, что, по их мнению, у них больше прав на престол, чем у Тюдоров.
«Представляю, какой гнев охватит короля, если я решусь на это! И что потом? — думал Сюррей. — Пожалуйте в Тауэр, милорд граф. И проститесь со своей головой. Вы совершили смертный грех! В вас больше королевской крови, чем у короля!»
Сюррей расхохотался. Его дед по матери, герцог Бэкингем, в 1521 году лишился головы, заявив свои права на престол!
«Я верю, что смогу сделать это, — подумал Сюррей, — ибо я устал жить по указке короля, устал ждать королевской милости, устал бояться королевского недовольства. Значит, вот какими становятся люди, постоянно живущие на краю пропасти?»
Отец посчитал бы его глупцом. Старый герцог был отважным воином и осторожным человеком. Правда, в расцвете юности он не был таким осторожным — он влюбился в прачку своей жены Бесс Холланд и дал ей положение любовницы одного из самых могущественных людей своего времени.
Сюррей подумал о бесконечных ссорах своих родителей, причиной которых была Бесс. «Стоит ли жизнь всех тех тревог, которыми она полна?» — подумал он.
Он сомневался.
В комнату вошла его сестра, и Сюррей, отбросив в сторону лютню, поднялся ей навстречу.
— Ты хочешь мне что-то сказать, братец?
— Ты становишься красивее с каждым днем. Садись рядом со мной, сестра, и я спою тебе мое последнее стихотворение, которое положил на музыку.
Мария Ховард, герцогиня Ричмондская, взглянула на него с лукавой улыбкой. Она прекрасно понимала, что он пригласил ее вовсе не для того, чтобы послушать его песню.
— Я написал новую поэму, — сказал Сюррей. — Ее не слышал еще никто, даже сам король.
Она выслушала песню, не вникая в ее слова.
Все мысли и помыслы Марии были заняты одним джентльменом. Ричмонд умер уже давно, и ей хотелось замуж. Молодой герцог был ей по душе — он был таким красивым мужчиной, вылитый король в молодости, — пока не заболел чахоткой. Но разве можно сравнить ее чувства к герцогу Ричмонду с той страстью, которая охватила ее сейчас?
Это отец во всем виноват. Он сказал ей:
— Эти Сеймуры — наши враги. Кто они такие, эти выскочки? Простые помещики, набивающиеся королю в родственники. Мы не можем бороться с ними, они слишком могущественны, но мы можем вступить с ними в союз.
— Посредством брака? — спросила она.
И тут ее охватил восторг, ибо Сеймуров было двое, и старший брат был женат. Значит, ее отец имел в виду младшего, бравого моряка! Ах, как хорош был сэр Томас! Как ей нравились его сверкающие глаза, аккуратная бородка — он само очарование! И с момента разговора с отцом, Мария не могла думать ни о чем другом, кроме как о том, чтобы выйти замуж за сэра Томаса; он и сейчас занимал ее мысли.
Сюррей отпустил своих слуг.
— Ну, — сказала Мария, — так в чем же дело? Брат небрежно улыбнулся:
— Сестра, ты просто прекрасна.
— Ты это уже говорил, так что не надо повторять, хотя следует ценить комплименты брата, поскольку среди родственников не принято хвалить друг друга. Так что же ты хочешь?
— Я? Ничего. Я тут задумался кое о чем.
— О чем же?
— Анну Эскью увезли в Тауэр.
— Я знаю. Она еретичка... Но какое отношение это имеет ко мне?
— Я видел ее... когда ее увозили. Она сидела в лодке, сложив руки на груди. У нее был вид мученицы, которой она вскорости и станет. А знаешь ли ты, сестра, что это значит? Ты не задумывалась об этом?
— Это значит, что еще одному еретику предстоит расплатиться за свою глупость и за измену королю.
— Все знают, что Анна — лучшая подруга королевы, и, тем не менее, ее не побоялись арестовать. Это все козни Гардинера и канцлера, поверь мне. Они бы не осмелились бросить в тюрьму лучшую подругу королевы, если бы не были уверены, что король лишил ее величество своего расположения.
— Ну и что из этого?
— Мы знаем, на чем держится его расположение к ней. Несколько лет назад ее голова давно бы уже слетела с плеч, как и голова любой другой женщины, которая, к своему несчастью, стала бы королевой после нее. Но король болен, а Катарина Парр хорошая сиделка. Поэтому он и держит ее при себе.
— Он не всегда бывает болен. Я сам видел, как туманится его взгляд, а голос становится хриплым от желания, если мимо него проходит какая-нибудь красотка.
51 
