Сначала, вроде бы ничего, но потом стало скучно, ггероиня оказалась какой-то противной... 
144 
— Н-ну, бурёнушка, н-нуу!
Рогатая бурёнка на маленькую Соню лиловым глазом косится, — сама поторапливается: «М-му, Сонюшка, м-муу! Бегу-у!..»
Колхозное стадо проходит по улице — что войско. Собаки на него из подворотен ярятся, лают. А коровы на них — рогом, рогом! Не напугать собакам коровье войско.
Пастухи сзади идут с подпасками, — как из ружей стреляют: предлинными кнутами щёлкают.
Вдруг как налетело на коров мушиное войско! Большие мухи с жёлтыми крыльями, с зелёными глазами — слепни. Облепили коров — в кровь жалят.
Коровы как заревут в голос:
«Му-ух-то, мух. Мука да м-му-ука!»
И всё коровье войско как задерёт хвосты метёлками, как помчит по улице вскачь, — за ним пастухи бегом, за пастухами собаки с лаем…
Обернулась Соня на Машину избу: не глядит ли Маша из окошка, как коровье войско бежит!
Не глядит Маша из окошка. Крепко спит.
Под навесом трактор: «Фык-фык-фык! Бах-бах!..»—загрохотал и покатил по улице, а за ним — сенокосилка.
Налетело на него мушиное войско, облепило, — да не тут-то было: железный. Свои жала поломало.
А весёлый тракторист Соне кричит:
— Садись! Фык-фык-фык! Прокачу! Бах-бах.
Обернулась Соня на Машину избу: не выскочила ли Маша на крыльцо?
Не выскочила Маша на крыльцо. Спит.
С песнями за трактором колхозницы пошли. Все с граблями на плечах: в лугу сено ворошить.
И зовут с собой Соню в луг:
— С нами, Сонюшка, с нами! В душистом сене купаться-кувыркаться.
Обернулась Соня на Машину избу: не бежит ли Маша к ней?
Не бежит к ней Маша.
Побежала Соня к Маше: в луг звать.
Жучка на белку в лесу налаялась, кошка с поля живую мышку за шиворот тащит, — просятся с Соней в избу к Маше.
Вошла Соня в избу, а Маша спит себе в кроватке, — только косичка наружу.
Маше сон снится: будто выросла она под одеялом большая-пребольшая — с репку ростом. И будто пошёл дед репку тащить — Машу будить.
Тянет-потянет — вытянуть не может.
Позвал дед бабку, бабка — Соню, Соня — жучку, жучка — кошку, кошка — мышку. Тянут-потянут — вытянуть не могут.
Побежала мышка, хвостиком махнула — Машу по носу задела.
Маша: Ай-яй, — серый волк!
Бабка: До чего доспалась, — все сказки перепутала: серую мышку за серого волка приняла! Соня ты, соня. Живо поднимайся!
Маша: Я разве Соня — не Маша?..
Дед: Ишь заспалась: себя не помнит! Какое весёлое утро проспала. Будешь с солнышком спать ложиться?
Маша: Буду, дедушка, буду!..
АРИШКА-ТРУСИШКА
Колхозницы Федоры дочурку все Аришкой-Трусишкой звали. До того трусливая была девчонка, — ну, просто ни шагу от матери! И в хозяйстве от неё никакой помощи.
— Слышь, Аришка, — скажет, бывало, мать, — возьми ведёрочко, натаскай из пруда воды в корыто: постираться надо.
Аришка уж губы надула.
— Да-а!.. В пруду — лягушки.
— Ну и пусть лягушки. Тебе что?
— А они прыгучие. Я их боюся.
Натаскает Федора воды сама, бельё постирает.
— Поди, доченька, на чердаке бельё развесь — посушиться.
— Да-а!.. На чердаке — паук.
— Ну и пусть паук.
— Он ползучий. Я его боюся.
Махнёт Федора рукой на дочь, сама на чердак полезет.
— А ты, Аришка, пока хоть в чулан сходи, молока крынку принеси.
— Да-а!.. А в чулане — мыши.
— А хоть бы и так! Не съедят они тебя.
— Они хвостатые. Я их боюся.
Ну, что с такой трусишкой поделаешь?!
Раз летом убирали колхозники сено на дальнем покосе в большом лесу. Аришка от матери ни на шаг, цепляется за юбку, — работать не даёт.
Федора и придумала:
— Ты бы, девушка, в лес сходила по малину. Тут в лесу страсть сколько малины. Хоть лукошко набери.
Аришка — первая в колхозе сластёна. К ягодам липнет, как муха к сахару.
— Где, маменька, где тут малинка?
— Да вон на опушке. Идём, покажу.
Как увидела Аришка на кустах красные ягоды, так к ним и кинулась.
— Далеко-то в лес, слышь, не ходи, доченька, — наставляла Федора. — А напугаешься чего, — меня кличь. Я тут рядом буду, никуда не уйду.
* * *
Славно поработалось в тот день Федоре: ни разу её из лесу Аришка не окликнула.
Пришло время полдничать. Только собралась Федора за дочуркой в лес, глядь — Аришка сама идёт. Все щёки у неё в малиновом соку и в руках — полное лукошко ягоды.
— Умница, доченька! — обрадовалась Федора. — И где же это ты столько много ягоды набрала?
144 
