очень нудно 
39 
— Мередит! — с неподдельным радушием окликнул он приятеля через всю комнату.
Горничная отступила в сторону, и Анна вслед за своим наставником проплыла по узкой заводи между всевозможными предметами мебели в ту маленькую гавань, где стоял на якоре Уилшир; легкий запах лошадиного пота все еще льнул к его фигуре.
— Простите, переодеться не успел, — извинился он. — Весь день провел в горах, только что вернулся, хотел срочно выпить, пополнить ресурсы, так сказать. Значит, вы — Анна? Рад знакомству. Полагаю, вы только что с дороги? Вам тоже не мешало бы освежиться. Вылезайте-ка из этого костюма, наденьте что-нибудь полегче. Вот именно. МАРИЯ! Если забудете, как зовут горничную, кричите «Мария», две или три сразу прибегут.
Горничная послушно вернулась и встала у двери.
— Здешний люд такой мелкий, — проворчал Уилшир. — Гномики, да и только. Из тех же краев, откуда родом моя жена.
Он заговорил с горничной на португальском, на этот раз Анна оценила гибкую и грамотную речь. Горничная неуклюже приседала и ныряла, изображая нечто вроде реверанса. Анна пробралась между мебелью к дверям и вслед за горничной поднялась этажом выше. Отведенная ей комната оказалась дальше по коридору, как раз над большой гостиной, прикинула она. Угловая комната с видом на океан и Эштурил. Отдельная ванная, тоже с окном, из которого видна терраса, а дальше, за несколькими оградами, теннисный корт, где трава уже выгорела от солнца. Металлическая ванна покоилась на когтистых лапах, лапы вцеплялись в маленькие глобусы. Из стены торчала рукоятка душа с насадкой размером со сковороду. Горничная вышла, прикрыв за собой дверь. Анна выждала, пока шаги служанки не заглохли вдали, ринулась к кровати, тоже приподнятой на четырех ножках, опрокинулась на нее, извиваясь так и эдак, впитывая в себя невиданную роскошь. Затихла и осталась лежать, раскинув руки, привыкая к новизне этого мира.
Потом она разделась, приняла душ, выбрала хлопчатобумажную юбку и блузу попроще, оставлявшую руки обнаженными. Тщательно расчесала волосы, постояла перед высоким зеркалом, принимая различные позы, то улыбаясь, то надувая губки, одергивая юбку, прихорашиваясь, — все никак не могла вписаться в эту неземную красоту.
Решившись, она прошла обратно по коридору к лестнице. В дальнем конце коридора показался какой-то силуэт. Женщина в белой ночной сорочке, с лицом еще более неправдоподобно бледным, чем у матери Андреа, с длинными седыми волосами, почти целиком укутывавшими ее фигуру. Отступив, женщина растворилась в темноте какой-то из спален, прикрыла за собой дверь.
Безумная Мафалда, прямиком из «Джейн Эйр», подумала Анна и заспешила вниз по лестнице.
Гостиная оказалась пуста. Уилшир в гордом одиночестве восседал на задней террасе, перед ним стоял кованый металлический стол, на нем сигаретница и все тот же хрустальный стакан — уровень жидкости в нем заметно понизился. Обутые в башмаки ноги он водрузил на соседний стул. Анна вышла к нему.
— Ага-а-а, — протянул ирландец. — Так-то лучше.
— А где же мистер Кардью?
— Садитесь, садитесь же, — захлопотал он, усаживая ее на ближайший к себе стул. Слишком уверенно ухватил ее загрубевшими ладонями за обнаженные руки. Зеленые глаза проворно оглядели Анну с ног до головы, рука скользнула к мягкому местечку чуть пониже ее плеча. Взгляд не пронизывающий и не похотливый — с этими двумя разновидностями мужских взглядов она сегодня уже познакомилась, — но очень внимательный и странно дружеский, как будто они были давними знакомыми или даже — в далеком прошлом — любовниками, прожили вместе кусок жизни, расстались и теперь увиделись снова.
— Выпьем?
Как следует ответить на подобное предложение? Ей надо было повнимательнее прислушиваться к болтовне Кардью, но припомнилось только одно: Уилширу нравятся девушки с характером.
— Мне джину, — отважилась она. — С тоником.
— Прекрасно. — Уилшир выпустил, наконец, ее руку и окликнул мальчишку, которого Анна и не заметила в темном уголке террасы.
Буркнув какой-то приказ, Уилшир заодно протянул мальчишке и собственный стакан, который только что осушил.
— Сигарету?
Она приняла сигарету. Уилшир поднес ей огонек, Анна выдохнула дым, повисший в неподвижном и раскаленном вечернем воздухе. Запах — точно подожгли коровью лепешку. Вернулся мальчик и поставил перед ними два стакана, а также тарелочку с черными лоснящимися маслинами. Уилшир и Анна сблизили стаканы, чокнулись. Холодный напиток и сильногазированный тоник ударили ей в голову, Анна чуть было не выпятила грудь, спохватилась в последнюю минуту.
39 
