Последние отзывы

  91  

Фосс на миг оторвался от Анны, уронил голову на спинку дивана, взял девушку за руку. Ее взгляд блуждал по комнате, запоминая этот смягчившийся к вечеру свет, теплый воздух. Она знала: здесь и сейчас случится все, вся ее жизнь пройдет в этой комнате. Фосс целовал ее руку, палец за пальцем, а его рука тем временем поднималась от ее талии к груди, сбоку, по ребрам, и каждое прикосновение повергало девушку в дрожь. Она повернулась, чтобы оказаться еще ближе, обеими руками обхватила лицо возлюбленного, всмотрелась в тонкие черты, выпирающие косточки. Его рука тем временем начала спускаться вниз по позвоночнику, и в ответ Анна прижалась к нему бедром. Затеребила неопытными пальцами узел галстука, только туже затянула. Карл рывком стащил галстук через голову, отбросил в сторону, а сам приподнял подол ее платья, коснулся теплой и мягкой кожи. Анна принялась расстегивать пуговицы на его рубашке — с этим она справлялась лучше, чем с галстуком, — а Карл следил за каждым ее движением. Она выдернула полы рубашки из брюк, повела руками вверх по бокам Карла. Склонившись, он стал целовать ее колени, бедра, и каждое его прикосновение словно сплавляло воедино их тела. Анна расстегнула пуговицы своего платья и распахнула его на груди, Карл целовал ее живот, ее груди, все еще пленницы строгого бюстгальтера. Анна стянула рубашку с его плеч, руки Карла запутались в рукавах, он забился, лихорадочно высвобождаясь, точно безумец из смирительной рубашки. Анна тем временем снимала с себя платье, расстегнула бюстгальтер. Карл комично запрыгал на одной ноге, стаскивая ботинки, носки и брюки; со звоном посыпались на пол ключи и монеты. Он рывком вытащил Анну из платья, которое так и осталось лежать на диване, — пустая, скомканная шкурка.

Уже в спальне Карл снял с себя трусы и присел на край узкой кровати. Он снова поцеловал ее живот и медленно стянул трусики с ее длинных ног. Обнаженные тела зазвенели, соприкасаясь, Карл целовал ее всю, с головы до ног, каждое ребро, маленькие темные твердые соски, и пупок, а ее руки и губы перебирали тем временем каждую косточку и каждую мышцу его тела.

Они заглянули друг другу в лицо, когда он входил в нее, и тень боли метнулась в глазах Анны. Но она была рада его худому, крепкому телу, и редким волосам возле сосков, и напряженным мускулам внизу живота. Она видела все его тело, вплоть до того места, где они соединялись, и хотела его — целиком. Согнула колени, вонзила пятки ему в бока, понукая, вжимая его в себя.

Она уснула и проснулась, уткнувшись губами в его тело, голова ее покоилась на ровно вздымавшейся и опадавшей груди Карла. Ниже, под клеткой ребер и плоскогорьем живота, дремал удовлетворенный пенис. Анна потянулась к незнакомцу, ощупывая его, заигрывая, подлизываясь, покуда он не воспрянул вновь. Тогда и Анна осмелела, пробежала кончиком языка по солоноватой коже, натянувшейся на ребрах. Пальцы на ногах Карла поджались, мышцы икр натянулась, дрогнули бедра, живот. Теперь Анна принялась за смятое после сна лицо, сомкнутые веки, приоткрытый, искривленный сладостной мукой рот. Она еле успела поцеловать Карла в губы, прежде чем он взорвался в ее руках.

Перекатившись на бок, Карл выглянул в распахнутую дверь спальни. Анна, совершенно обнаженная, стояла на коленях на диване, упираясь локтями в подоконник, обратив лицо к вечереющему свету. По квадрату неба, видневшемуся в оконной раме, прочерчивали свой путь птицы. Карл охватил одним взглядом виолончель ее тела и устремился к ней. Анна через плечо глянула на Карла и вновь обратила глаза к небу. Он положил руки на подоконник, по обе стороны от ее ладоней, и стал целовать спину, каждый позвонок, поднимаясь снизу до самой шеи и чувствуя губами ее трепет. Не оборачиваясь, Анна протянула руку назад, привлекла Карла еще ближе к себе, уткнулась подбородком в руки, чувствуя, как затвердевают, упираясь в потрескавшуюся краску оконной рамы, ее соски. Руки Карла обхватили талию стройного тела-виолончели, бедра крепко прижались к ее ягодицам, и в этот самый момент колокола зазвонили к вечерней мессе. Карл воспринял это как сигнал к действию и принялся за дело всерьез. Анна изо всех сил вцепилась в подоконник, запрокинула голову, громко смеясь над свершавшимся кощунством; колокола звонили во всю мочь, и оба любовника могли воссылать свои крики багровеющему небу, не страшась быть услышанными.

Обнаженные, они сидели каждый на своем краю дивана, обратившись лицом друг к другу, ее колени зажаты между его коленей, один стакан вина на двоих и одна сигарета. В комнате темно. Карл спросил о ее семье, и Анна принялась рассказывать о своей матери — настоящей, не из легенды — и о Роулинсоне с деревянной ногой (правда, не называя имен). Рассказала о том, как мать сплавила дочь в Лиссабон, чтобы та не услышала, как стучит по ночам деревянная нога, не увидела бы, как с вечера протез оставляют отдыхать у двери, а по утрам натирают воском и полируют, дабы Роулинсон во всей красе отправился на работу. Фосс хохотал, качая в изумлении головой: в жизни не слыхал, чтобы женщина такое говорила! Потом он спросил об отце. Отец умер, и больше о нем ничего не известно. Анна потупилась.

  91