27 
И почему-то оказалось проще, необходимо даже, поверить ему и покориться. Уплыть в бесконечность. Подчиниться ритму его мощного сердца.
Элен так и не узнала, что ее разбудило. Голова у нее болела, ресницы слипались, но она уже была в полном сознании. Она по-прежнему лежала на диване, но только рядом с ней спал Марк, держа ее в объятиях и положив голову на ее разметавшиеся волосы.
Она беззвучно застонала: Боже, как я могла это допустить?
Утешало только одно: если не считать оставшейся на полу обуви, оба они полностью одеты. Но едва ли унижение было бы сильнее, если бы она проснулась обнаженной.
А как долго это длилось?
Некоторое время Элен сидела, не двигаясь, и внимательно прислушивалась, но Марк так и не пошевелился; даже его дыхание оставалось по-прежнему ровным. Тогда она сумела подняться и выйти на цыпочках из комнаты. Добравшись до спальни, она заперла дверь на ключ, разделась и скользнула в кровать.
Наверное, я сошла с ума, думала она. Боже, что угодно могло произойти, пока я была без сознания.
Однако она тут же обнаружила, что ничего не произошло. Марк позволил ей безмятежно проспать всю ночь.
Тем не менее нужно думать. Нужно найти способ выбросить его из своей жизни, какие бы последствия это не имело для Монтигла.
Вихрь мыслей не давал ей заснуть, и тогда она решила прогуляться к озеру. Каждое движение давалось с трудом, но она решила, что свежий воздух все-таки пойдет ей на пользу.
Что может принести Монтиглу финансовую состоятельность? Футбольный тотализатор? Лотерея? Конкурсы, в которых призовые суммы исчисляются тысячами?
А между тем Элен чувствовала, что оказалась между молотом и наковальней. Время истекает, а она еще не придумала, в какую форму облечь свой отказ Марку Деларошу.
А если рассуждать до конца честно, думала Элен, я полюблю его, если не сдержу себя. В первый раз за много месяцев я почувствовала себя в покое и безопасности этой ночью, когда его руки обнимали меня.
Она медленно направилась к дому. Остается принять ванну, переодеться и изобразить бесстрашие.
— Привет, — спокойно сказал ей Марк из ванной комнаты. — Ты пришла, чтобы сообщить, что готова стать моей женой? Если так, то твои супружеские обязанности начнутся с того, что ты потрешь мне спину.
Элен опрометью метнулась в кухню и захлопнула за собой дверь, чтобы не слышать торжествующего смеха Марка.
Дейзи мыла оставшиеся после вчерашнего вечера стаканы.
Элен с порога рявкнула:
— Почему Марк Деларош все еще здесь? И что он делает в моей ванной?
— Моется, я думаю. — Дейзи неодобрительно глянула на нее. — И что за сумасбродная идея, мисс Элен, — оставить молодого человека на продавленном диване, когда наверху для него есть хорошая спальня? Сэр Генри был таким гостеприимным хозяином!
Элен перевела дыхание.
— Это не вопрос гостеприимства…
Ее отвлекли два решительных удара в дверь.
— Кому это вздумалось явиться в воскресенье в такое время? — Дейзи неохотно побрела к двери. — Мисс Элен, вы еще кого-то приглашали?
— Во всяком случае, я ничего об этом не знаю.
Скорее всего, это Лотти, сгорающая от желания узнать, как Элен провела вечер. Но экономка вернулась одна, с каменным лицом, и объявила:
— Это мистер Ньюсон. Он хочет поговорить с вами, так что я отвела его в библиотеку.
Нежеланный гость стоял у пустого камина и осматривал комнату, как всегда щурясь.
— Чем могу вам служить, мистер Ньюсон?
— Можете. Вы можете мне сказать, что вы наконец-то образумились и готовы продать мне этот дом. К Пасхе я намерен открыть его для посещений.
— Но Монтигл по-прежнему не продается.
— Мисс Фрейн, я терпеливый человек, вам все это скажут, но вы испытываете мое терпение. Вы достойно сражались, но потерпели фиаско. Все козыри у меня.
У меня есть последний туз, подумала Элен. А какой у меня выбор? Монтигл необходимо сохранить.
Она могла не поворачивать головы, чтобы догадаться, под чьими ногами скрипнула половица. Итак, выбор сделан без ее участия.
Она твердо посмотрела в глаза Тревору Ньюсону.
— Боюсь, вы заблуждаетесь. Дело в том, что я собираюсь выйти замуж, и мой будущий муж намерен полностью реставрировать дом. — Она перевела дыхание. — Разве не так, дорогой?
Руки Марка легли на ее плечи, и он негромко сказал ей на ухо:
— Это принесет мне очередное наслаждение, любовь моя.
27 
