36 
Я встаю, чтобы привлечь его внимание, и он тут же расплывается в улыбке.
— Если бы не особая любовь к вашей стране, ни за что не стал бы менять свой распорядок дня, — с ходу огорошивает он меня, усаживаясь рядом, но произносится это с такой теплотой в голосе, что обижаться глупо. — Мне непременно нужно было купить эти книги, поэтому я назначил вам встречу здесь.
— Столько книг сразу, и все для вас? — Я была искренне удивлена, ведь у нас в Чили мало кто может позволить себе такое дорогое удовольствие.
— Да нет…— Он виновато улыбнулся, а затем, словно желая оправдаться, чтобы я не подумала, будто он спекулянт, добавил:— Меня попросили, это для одной моей знакомой…
Он ни разу не посмотрел на разложенные рядом причиндалы для мнимого интервью, переводя взгляд с меня на соседние столики, на черную кожаную записную книжку, которую сжимал в руке, и снова на меня. Заметив, что моя чашка пуста, он без спросу заказал два эспрессо, а в ожидании заказа принялся расспрашивать о Чили, переходном периоде и будущих выборах, из чего я сделала вывод, что он в курсе всех наших событий. С ним было очень легко разговаривать, и в какой-то момент я поймала себя на том, что хотела бы быть его старой доброй знакомой и проводить с ним вечера за приятной беседой, ни о чем не заботясь и никуда не торопясь.
Беспросветная круговерть дней предстает передо мной всякий раз, когда я задумываюсь над тем, как мы живем. Это жизнь, где время строго нормировано и его постоянно не хватает, как воды в засушливую пору; где улица перестает быть пространством для общения; где люди из дома спешат на работу, а с работы домой; где нет места ни лишней чашечке кофе, ни спасительной сиесте, ни тем более долгим часам упоительного безделья. Даже при моей в общем-то далеко не обычной профессии все равно живешь в условиях этой непрерывной гонки за результатом, в чем я и признаюсь своему собеседнику.
— Похоже, что быть счастливым уже не является жизненной необходимостью для чилийца, мы как-то незаметно для себя вычеркнули эти понятия из национального лексикона…
— Жаль, Чили всегда была такой симпатичной страной… — говорит он искренне, и я ему благодарна за это, потому что очень люблю этот клочок земли далеко на юге, хотя любовь моя не всегда взаимна, и меня это огорчает. Он считает, что Чили необычайно привлекательна благодаря своей уникальной географии, а я в ответ рассказываю об особом, каком-то островном духе, который эта география в нас воспитала и который рассеивается, стоит только пересечь границу, под напором внешнего мира. Потом разговор переходит на Хулиана Росси, упомянувшего, кстати, о каком-то доме писателя на море.
— Да, если в этом возрасте не взять жизнь за рога, она тебя затопчет. Поэтому я и купил дом в Пуэрто-Эскондидо. Очень красивое место… вы должны там побывать, это в штате Оахака, на берегу Тихого океана… Дети уже выросли, и теперь я вполне могу кое-что изменить, вот и провожу там один почти всю неделю. Дом самый простой, телефона и то нет. Читаю, пишу, много работаю, и гораздо продуктивнее, чем раньше; поверите ли, я даже помолодел. Добраться туда несложно, есть прямой рейс, полет занимает не больше часа… Сегодня я снова отправляюсь туда, причем очень скоро, вот почему у меня не так много времени.
Его взгляд сразу потеплел, а я подумала, что подобное существование — своего рода передышка, и добиваются ее лишь люди определенного сорта, те, что заслужили это всей своей жизнью. Потом мои мысли переключились на К.Л.Авилу, я вспомнила о ее отвращении к собственному существованию, окружавшей ее обстановке и о той покорности, с которой она якобы это принимала. Если она испытывала к сидящему рядом мужчине такую любовь, какую я ей приписываю, почему же эта любовь не поддержала ее, не укрепила?
Разговор неизбежно перешел на литературные темы— я ведь журналистка, не нужно об этом забывать. И тут я ввернула вопрос, вполне закономерный в моих устах, о современной чилийской литературе, и он со знанием дела начал перечислять имена наиболее известных в мире писателей. Я терпеливо ждала.
— Я высоко ценю также романы К.Л.Авилы, хотя не знаю, считаете ли вы ее чилийкой… Потому что для нас, например, она почти мексиканка, а в Соединенных Штатах к ней относятся как к американке.
Именно это мне и было нужно.
— Давайте отвлечемся немного от литературы: вам известно, что она исчезла? — Думаю, подобный вопрос задал бы любой, кто выступал бы в той же роли, что и я.
36 
