26 
— Ладно, не пугайся слишком сильно, ящерка, — сжалился над девушкой Калик. — По крайней мере, не сейчас…
Элени издала еще один громкий выдох, но ему, видимо, удалось ее немного успокоить, потому что она спросила:
— Почему вы зовете меня ящеркой?
— Потому что ты двигаешься почти как ящерица — у тебя такие плавные, грациозные движения. — Губы Калика изогнулись в ленивой усмешке. Он поднял руку и взял ее за подбородок. — И в то же время ты такая же шустрая и ловкая.
Калик видел, что Элени польстило подобное сравнение, но ее лицо снова начало розоветь. Как же быстро она краснела! Калик снова ощутил желание. И кто знает, может, в этот раз он бы не устоял, если бы не увидел направляющегося к ним АбдулАзиза. Калик резко убрал руку и вздохнул про себя.
Калик не виделся со своим помощником с тех пор, когда АбдулАзиз, представляя принца Калика, отправился на соседний остров Аристо, чтобы присутствовать на похоронах короля Эгея.
— Ну и как протекает битва между наследниками покойного короля? — небрежно спросил Калик. В общемто, ему было все равно, так как вражда между королевскими семьями Калисты и Аристо длилась уже давно, но пока никто не мог отмыть это пятно в истории отношений двух династий.
АбдулАзиз неуверенно взглянул в сторону Элени, которая ждала разрешения Калика уйти.
— Можешь говорить при ней. Ей можно верить, — неожиданно для Элени добавил принц.
АбдулАзиз склонился в неглубоком поклоне:
— Вопрос престолонаследия разрешился, ваше высочество.
— Как и следовало ожидать, — кивнуть Калик. — Принц Себастьян заявил свои права, так? Какое счастье, что я лишен подобных честолюбивых амбиций, определяющих — или я должен сказать, отравляющих? — всю мою жизнь!
— Я с вами полностью согласен, ваше высочество. Хотите услышать в деталях, как прошли похороны?
— Нет, уволь меня от этого, — поморщился Калик. — Выслушивать об этой вражде еще раз? — Но чтото в лице АбдулАзиза заставило Калика передумать. — Хорошо, давай вернемся во дворец, и ты все расскажешь. — Он вздохнул про себя: «Если подругому все равно не выходит». — Знакомься, Азиз, — кивнул он в сторону Элени. — Новый конюх. Она будет сопровождать меня в Европу. Помнишь жеребчика, о котором я тебе рассказывал?
АбдулАзиз даже не собирался скрывать своего потрясения:
— Сопровождать вас?!
— Ты не слышал, что я сказал? — ледяным тоном сказал Калик.
— Но, ваше высочество…
— Что? — вкрадчиво переспросил Калик. Его черные глаза сверкнули. — Ты хочешь сказать, что пойдут сплетни?
— Да, ваше высочество. Калик выпрямился во весь свой внушительный рост:
— Ну и черт с ними! Я решил, и точка! К тому же я беру Элени с собой не просто так — мне важно ее мнение по поводу лошади. — Заметив, что помощник опять хочет возразить, Калик отмахнулся: — Не желаю ничего слышать, Азиз. По крайней мере не сейчас. Отдай распоряжение, чтобы завтра с утра был готов мой самолет.
— Да, ваше высочество.
Глава 8
Элени не осознавала, что вцепилась в руку принца Калика, пока не услышала его мягкий, слегка насмешливый голос:
— Ты уже можешь отпустить мою руку. И открой глаза, ящерка. Ничего с тобой не случится.
Элени тут же разжала пальцы, которые все еще продолжали дрожать. Глаза все же она открыла с опаской. Увидев слегка насмешливое лицо Калика, явно забавляющегося ее страхом, в опасной близости от себя, Элени почувствовала, как сильно забилось сердце. Взглянуть в иллюминатор небольшого, но роскошного самолета ей мешал страх, но усилием воли Элени с ним справилась. Когда до нее дошло, что она в самом деле летит в самом настоящем самолете, ей захотелось завизжать, как девчонке. Однако Элени позволила себе лишь восхищенно прошептать:
— Я лечу, — и повторила, уже громче и восторженнее: — Лечу!
— Да ладно тебе, — расхохотался Калик. — Ты ведешь себя, как человек, впервые увидевший самолет.
— Впервые на нем летящий, ваше высочество, — уточнила Элени. — Я и мечтать не могла, что когданибудь поднимусь на борт самолета.
— Ну и какие ощущения ты испытываешь?
Какие ощущения? Непередаваемые, неописуемые! Близко к экстазу. Элени до сих не могла прийти в себя. Подумать только, всего несколько минут назад она стояла на твердой земле, а сейчас — подумать страшно! — земли почти не видно с той высоты, куда они забрались.
26 
