очень нудно 
37 
Неожиданно меня охватила слабость. Передо мной стоял не мой муж, а совершенно незнакомый безжалостный мужчина, и я не знала, как мне спастись. Больше всего мне хотелось убежать, но куда? Могу ли я запереться в одной из комнат палаццо? А может быть, обратиться за помощью к слугам?
Я ощущала себя такой же беспомощной, как и в начале этого вечера, когда ждала Обри. Мне казалось, что меня грубо втащили в какой-то иной – странный, сумасшедший мир, где все очень отличалось от того, к чему я привыкла.
Но ведь это Обри, мой муж, тот мужчина, которого я поклялась любить и беречь – в горе и в радости, в здравии и в болезни. Он болен – мне следует помнить об этом.
Он смеялся надо мной! Он смеялся над моей невинностью, а теперь, как я поняла, собирался надругаться над ней.
Это свершилось нынешней ночью. Я была потрясена, совершенно опустошена, меня истерзали страх и отвращение.
Должно быть, эти мучения продолжались около двух часов. Я никогда не забуду того, что мне пришлось испытать. Прежней Сусанны отныне не существовало. Все тело сделалось нечистым. Мой муж лишил меня былой свободы, когда я взирала на мир широко открытыми глазами и верила в Добро. Сегодня мне, искренне любившей и находившей удовольствие в своей чистой любви, пришлось испытать нечто отвратительное.
Он, наконец, устал.
Я благодарила Бога за это. Обри вытянулся на постели рядом со мной и мгновенно заснул.
Я же не могла спать, встав у окна, я бессмысленно смотрела на канал, стремивший свои воды совсем рядом с нашей верандой. Пережив чудовищное унижение, я чувствовала растерянность и не понимала, что же теперь делать. Могу ли я оставить мужа? Но как я объясню всем – в первую очередь моему отцу, – что произошло? И почему это произошло? Как случилось, что нежный, заботливый возлюбленный превратился в извращенца, в чудовище? Он заставил меня возненавидеть и его, и себя, Я чувствовала себя оскорбленным ребенком. Над моим счастьем грубо надругались! Этот день стал последним днем моей первой любви. Мне всегда казалось, что я умею владеть собой и могу найти выход из любой ситуации, но при первой же неожиданности я спасовала. Я проявила себя как беспомощная, робкая и боязливая натура.
Несомненно, с Обри что-то произошло этой ночью. Но что? Как он мог вести себя так, как он вел? Никогда доселе мне не приходилось сталкиваться с этой стороной его натуры – чувственной, уверенной в том, что из меня легко сделать жертву его низменных страстей, и жертву презренную. Теперь я была уверена, что он не любит меня. Разве искренне любящий человек мог бы поступить так с любимым существом? А каким нежным, каким заботливым он был весь наш медовый месяц! Он сделал меня по-настоящему счастливой женщиной, И вдруг эта ужасная ночь! Все это представлялось мне каким-то сверхъестественным, как будто явился злой гений и в одночасье подменил мне мужа.
Мне хотелось убежать, спрятаться. На рассвете я приняла ванну, меня охватило желание смыть нечистоту нынешней страшной ночи – как будто вода и мыло могли мне в этом помочь! Можно вымыть тело, но в моих мыслях отныне навеки поселится страшное воспоминание о пережитом сегодня! Одевшись, я вышла из палаццо, и пошла бродить вдоль канала. Город только начал просыпаться. При свете дня я продолжала искать ответ на мучительный вопрос – что мне делать?
В конце концов, я вернулась в палаццо.
Обри уже встал. Он улыбнулся мне так же, как улыбался в первые дни нашего медового месяца.
– Решила рано поутру прогуляться?
Я кивнула, не в силах заставить себя ни говорить, ни смотреть на мужа.
Он продолжал:
– Я себя прекрасно чувствую. Должно быть, я спал как убитый.
– Ты… просыпался ночью, – запинаясь произнесла я.
– Правда? А я и не помню. Чем мы сегодня займемся? Да, я забыл тебя спросить – ты купила подарки?
Я была потрясена. Мысленно я повторяла себе: Он не помнит того, что произошло нынче ночью! Что это может означать?
– Обри, – нерешительно сказала я, – тебе следует сходить к доктору.
– Ни за что! – весело откликнулся он. – Сегодня утром я чувствую себя отлично.
Он опять улыбнулся мне своей всегдашней открытой, очаровательной улыбкой. Как хорошо я знала эту улыбку, как любила!
– Будь хорошей девочкой и не поднимай шума из-за пустяков. Не стоит портить наши последние дни в Венеции.
Я продолжала настаивать:
– Обри, неужели ты ничего не помнишь? Сегодня ночью ты вел себя так странно…
37 
