Последние отзывы

  29  

Ей не повезло, что она полюбила не человека с обычными способностями, а того, кто от скромной мясной лавки в Ипсвиче поднялся до нынешнего положения и был намерен достичь вершин честолюбия.

Он сказал:

— Пойдем к детям. У меня осталось мало времени.

Он поцеловал ее еще раз, но теперь уже не увидел печали в ее глазах. Он видел только Уолси, поднимающегося все выше и выше. Он видел кардинальскую шапку, но и это было, конечно, не все. Оставалась еще папская тиара; раз даже ему стало ясно, что он никогда не сможет стать королем Англии, пределом его мечтаний было стать во главе церкви.

Томас пошел к детям, улыбаясь счастливой улыбкой, так как для его честолюбия не было ничего невозможного. Томас Уолси, которому жизнь преподала так много уроков, верил, что все его желания, в конце концов, сбудутся.

* * *

Как только он вернулся ко двору, ему сообщили, что его просят явиться архиепископ Кентерберийский, епископ Винчестерский и граф Сюррей.

Он надел свою церковную одежду и вымыл руки прежде, чем к ним отправиться, ибо это был один из тех случаев, когда нужно было использовать время, чтобы создать впечатление собственной значимости.

Когда он прибыл, они ожидали его довольно нетерпеливо.

— Милорды, вы просили меня прийти,— сказал он. Сюррей с отвращением посмотрел на Томаса Уолси. От него так и разит вульгарностью, подумал Сюррей. Эта грубая кожа, этот чересчур красный цвет лица — они обличают его вульгарность.

У самого Сюррея был далеко не бледный цвет лица, да и кожа не чересчур нежной, однако, он был склонен придраться к Уолси и только искал случая, чтобы напомнить тому о его низком происхождении и о том, что тот должен быть вечно благодарен за особую привилегию быть допущенным на их совещания.

Фокс приветствовал Уолси довольной улыбкой. Фокс с самого начала верил в его исключительные способности и был решительно настроен на то, чтобы его надежды оправдались.

— Мы обсуждаем возможность войны с Францией,— сообщил ему Уорэм.

Уолси с серьезным видом кивнул.

— Вы, как лицо, ведающее раздачей милостыни, должны знать, сколько мы могли бы туда вложить,— заявил Сюррей, своим тоном давая знать, что Уолси пригласили, как занимающего более низкую должность, и что его мнение должно ограничиваться лишь вопросами о товарах и деньгах.

— А,— сказал Уолси, игнорируя Сюррея и повернувшись к Фоксу и Уорэму,— это зависело бы от масштабов войны, которую мы стали бы проводить. Если король самолично возглавит войска, это, пожалуй, обойдется дорого. Если же мы послали бы небольшой отряд под командованием какого-то знатного джентльмена...— тут Уолси посмотрел на Сюррея...— то это было бы нам вполне по средствам.

— Вижу, что вы одного с нами мнения,— вставил Фокс.— В настоящий момент не следует предпринимать крупномасштабных действий.

— Кроме того,— продолжал Уолси, — осмелюсь утверждать, что нам не следует ничего предпринимать, пока мы не получим от короля Испании заверений, что он также предпримет боевые действия.

— Альянс с королем Испании вас не касается,— горячо прервал его Сюррей.

— Милорд ошибается,— холодно проговорил Уолси.— То, что такой союз должен быть заключен и выполнен, имеет первостепенное значение для каждого подданного этой страны, включая и меня, как королевское должностное лицо, отвечающее за распределение милостыни.

У Сюррея на висках вздулись вены.

— Не думаю, чтобы вопросы государственной политики касались каждого Тома, Дика или Гарри.

— Возможно ли, чтобы благородный лорд не замечал так многого? — парировал Уолси.— Поскольку теперь ему известно о его слепоте, он может попытаться найти от нее исцеление.

Сюррей поднял кулак и грохнул им по столу.

— Это дерзость! — закричал он, свирепо глядя на Фокса и Уорэма.— Разве я не говорил вам, что не желаю общаться с... лавочниками!

Уолси с изумлением оглядел апартаменты.

— Лавочниками? — переспросил он, чувствуя, как в нем закипает негодование.— Не вижу здесь никаких лавочников.— Он пытался подавить свой гнев, потому что сама его любовь к показному выросла из стремления жить так, как живет знать — и даже немного богаче,— с тем, чтобы он мог окончательно отделаться от воспоминаний о лавке мясника.

— Конечно,— с издевкой сказал Сюррей,— да и как вы могли бы увидеть? Ведь в этой комнате нет зеркала.

— Милорд, я не лавочник,— ответил Уолси почти спокойно.— Я закончил Оксфорд и был избран членом совета колледжа Магдалины. Перед тем, как я принял духовный сан, я был преподавателем.

  29