очень нудно 
26 
На другой стороне, у входа в детский сад, было еще хуже. Здесь лежали рядком четыре маленьких тела, лица детей были прикрыты фартучками. Большая группа мужчин и женщин пыталась успокоить двух матерей погибших. Покрытые пылью, люди напоминали призраков, борющихся за право вернуться в мир живых. Женщины истерически кричали и как бешеные вцеплялись в руки тех, кто старался не подпустить их к бесчувственным телам. Еще одна женщина лежала в обмороке на земле, ее окружали люди, стоявшие на коленях и защищавшие ее от приливов и отливов толпы. Фалькон поискал глазами воспитателя и обнаружил молодую женщину, сидевшую на груде битого стекла. По лицу у нее струилась кровь. Она плакала, не в силах остановиться, а подруга пыталась утешить ее в этом безутешном горе. Подошел санитар, чтобы сделать ей временную перевязку.
— Вы воспитатель? — спросил Фалькон у подруги женщины. — Вы не знаете, где мать четвертого ребенка?
Женщина в прострации посмотрела на разрушенный жилой дом.
— Где-то там, внутри, — сказала она, тряся головой.
По зданию детского сада двигались только пожарные, их сапоги хрустели по обломкам и осколкам. Принесли новые подпорки для падающей крыши. Начальник пожарного управления был в неповрежденном классе, диктуя в мобильный телефон отчет для мэрии.
— Все газовые и электрические коммуникации в зоне бедствия перекрыты, из пострадавшего здания эвакуированы все, кто в нем находился. Два пожара находятся под контролем, — говорил он. — Мы вынесли из детского сада тела четырех детей. Их класс оказался на пути распространения ударной волны и в полной мере испытал ее разрушительное действие. Пока у нас есть сведения еще о трех погибших: это два мужчины и одна женщина, они шли по улице Лос-Ромерос, когда произошел взрыв. Кроме того, мои люди нашли женщину, которая, видимо, скончалась от сердечного приступа в одном из жилых домов напротив разрушенного здания. На данный момент трудно определить количество раненых.
Он выслушал короткий ответ и сложил телефон. Фалькон показал свое удостоверение.
— Вы очень быстро прибыли, старший инспектор, — заметил начальник пожарных.
— Я был в Институте судебной медицины. По звуку это было похоже на взрыв бомбы. Вы тоже так считаете?
— Мне кажется, разрушения такого рода, безусловно, могла вызвать только бомба, причем очень мощная.
— Сколько человек могло находиться в этом здании?
— Сейчас это выясняет один из моих сотрудников. Не меньше семи человек, — ответил он. — Единственное, чего нам не узнать, — это сколько народу было в подвальной мечети.
— Мечеть?
— Это еще одна причина, почему я уверен, что это была бомба, — сказал шеф пожарных. — В подвале располагалась мечеть, вход в нее был с улицы Лос-Ромерос. Видимо, утренняя молитва к тому времени как раз закончилась, но мы не знаем, все ли успели выйти. Те, кто видел происходящее с улицы, дают противоречивые сведения.
6
Севилья
6 июня 2006 года, вторник, 08.25
Отчаяние заставило Консуэло приехать на улицу Видрио раньше назначенного времени. Детей отвела в школу соседка. И вот Консуэло сидела в своей машине рядом с тем зданием, где размещался кабинет Алисии Агуадо, и ее бросало в дрожь от мысли о срочном приеме, о котором она всего двадцать пять минут назад договорилась с психоаналитиком. Чтобы успокоить нервы, она прошлась по улице. Нет, она не из тех, у кого не все в порядке с психикой.
Ровно в 8.30 — она не отрываясь смотрела на длинную стрелку своих часов, отсчитывая секунды, и одно это показывало ей, насколько она становится неуравновешенной, — ровно в 8.30 она позвонила в дверь. Доктор Агуадо ждала ее, как ждала все эти месяцы. Новая пациентка казалась ей перспективной, и это ее воодушевляло. По узкой лестнице Консуэло поднялась в кабинет, выкрашенный в бледно-голубой цвет; в нем поддерживалась постоянная температура — плюс двадцать два градуса.
Хотя Консуэло знала об Алисии Агуадо все, она позволила психологу объяснить, что та ослепла из-за разрушения тканей глаза, вызванного пигментацией сетчатки, и в результате разработала уникальную методику чтения пульса пациентов.
— А зачем вам его читать? — спросила Консуэло.
Она знала ответ, но ей хотелось оттянуть момент, когда они перейдут к делу.
— Я слепая и поэтому не могу воспринимать важнейшие характеристики человеческого тела — физиогномические. Мы больше общаемся мимикой и движениями тела, нежели собственно ртом. Подумайте, как мало вы бы черпали из разговоров, если бы только слышали слова. Тогда вы понимали бы, что человек чувствует, только если бы он находился в каком-то экстремальном состоянии — например, страха или раздражения. Между тем лицо и тело дают вам возможность воспринимать самые тонкие оттенки эмоций. Вы можете определить, когда человек лжет или просто преувеличивает, когда ему скучно, когда он хочет с вами переспать. Чтению пульса я научилась у одного китайского врача и приспособила эту методику к своим нуждам. Теперь я умею улавливать нюансы.
26 
