очень нудно 
135 
– Да-да. То, что случилось, было к лучшему, – пробормотал он и обнял ее, прижав к себе, как будто боялся, что Белла рядом и пытается отнять у него Аманду.
– Значит, – продолжала она, – смешно чувствовать себя виноватыми. Мы не могли не полюбить друг друга. Мы так подошли друг другу. Без сомнения, на свете еще не было двух людей, которые бы так подходили друг другу, как подходим мы. Ты все еще считаешь так, Хескет?
– Всем сердцем верю в это, – ответил он. – Вот поэтому...
– Что? – нетерпеливо спросила она.
– Когда все прекрасно, человек начинает опасаться.
– Не начинает, если он благоразумен. Почему бы нам не быть совершенно счастливыми? Ничто не может помешать людям чувствовать себя счастливыми, кроме них самих!
– Как ты умна, Аманда. Она рассмеялась.
– Иногда я думаю, что я не так глупа, как кажусь.
– Кто же говорит, что ты кажешься глупой?
– Например, Лилит.
– Лилит ничего не понимает. Как и множество других людей, она доброту принимает за глупость, а нежность – за слабость.
– Оставим Лилит. Поговорим о нас, Хескет. Пожалуйста, скажи мне откровенно: почему ты так много о ней думаешь и почему чувствуешь себя виноватым?
Он заколебался, почувствовав искушение рассказать ей все. Какая нелепость! Как глупо было бы это! Почему он должен обременять Аманду своей виной?
И он сказал:
– Это потому, что я глуп. И потому, что я так сильно люблю тебя. Я боюсь. Я трус, мне кажется. Вспоминаю, как тогда было и все, что пришлось пережить... метаться... прислушиваться... на ум приходили известные слова – «око за око, зуб за зуб»... В мыслях я изменил Белле и задавался вопросом, должен ли буду заплатить за это. Я был рад, когда она умерла. Ты попросила меня быть откровенным. Да, я был рад, поэтому я думаю, не буду ли я наказан за эту радость. Теперь я боюсь, потому что величайшим наказанием, которое могло бы мне выпасть, было бы потерять тебя...
– Хескет, это так не похоже на тебя. Ты, такой умный... такой уравновешенный, такой здравомыслящий.
– В любви человек никогда не бывает ни умным, ни уравновешенным, ни здравомыслящим, да будет тебе известно.
– Хескет, когда ты придешь повидать меня после рождения ребенка, и если это будет такая же здоровая девочка, как Керенса, или здоровый мальчик, как Лей, и когда я тебе улыбнусь и скажу: «Все кончилось», уверуешь ли ты тогда, что все хорошо, что Беллы будто и не было? Обещай мне, Хескет, мне так этого хочется.
Он поцеловал ее.
– Обещаю, – сказал он.
* * *
– Керенса, – сказала Аманда, – я должна тебе кое-что сказать.
Керенса любила, когда с ней разговаривали. Она уселась на скамеечку у ног матери, обхватив руками колени.
– Продолжай, – потребовала она.
– У тебя будет гувернантка, и я хочу, чтобы ты ее любила.
– Почему? – спросила Керенса.
– Ты имеешь в виду, почему у тебя будет гувернантка или почему я хочу, чтобы ты любила ее?
– Почему и то и другое?
– Видишь ли, у тебя должна быть гувернантка, потому что тебе следует многому научиться.
– Лей учит со мной буквы. АБВГДЕЖ.
– Да, дорогая; но ты должна учить и многое другое.
– Лей знает многое другое. Он так говорит.
– И все же тебе необходима гувернантка.
– А какая она, гувернантка, мама?
– Это очень добрая леди, которая будет многое для тебя делать.
– А что многое?
– Будет тебя учить, поить тебя чаем и молоком и, возможно, шить для тебя одежду.
– Я не хочу гувернантку, спасибо, мама.
– Я думала, что ты можешь это сказать. Вот поэтому я и хотела рассказать тебе о ней. Я хочу, чтобы ты ее очень любила, потому что она нуждается в любви.
– Почему она нуждается в любви?
– Потому что она одинока и у нее нет своих маленьких девочек.
– Значит, у нее есть много маленьких мальчиков?
– Нет. Ни маленьких девочек, ни маленьких мальчиков. Поэтому ты должна быть с ней доброй, должна помнить, что она едет издалека только для того, чтобы быть с тобой.
– Скажи ей, чтобы она не утруждала себя ехать издалека только для того, чтобы быть со мной.
– Пожалуйста, послушай, Керенса. Я расскажу тебе одну историю.
– О да, мама. Начинай. Давным-давно...
– Давным-давно жила-была одна очень бедная леди. У всех ее сестер были мужья и малютки, и в их домах для нее не было места.
– Все было занято мужьями и малютками?
– Да, мужьями и малютками. И этой бедной леди некуда было пойти... негде было спать.
– И одежды у нее не было! – воскликнула Керенса. – Мама, а хоть маленькая сорочка у нее была?
135 
