очень нудно 
51 
– А теперь что я должен делать?
– Продолжай поднимать шум. Звони карабинерам, во все отделения военной полиции, все комиссариаты провинции, в больницы – куда хочешь. Делай это в полуофициальной форме: только по телефону, никаких письменных запросов. Давай описание мальчишки, делай вид, что очень беспокоишься.
– Доктор, мы уверены, что его не найдут?
– Спокойно, Фацио. Он в надежных руках.
Он вставил в машинку бланк и напечатал:
«В Министерство транспорта.
В связи с расследованием похищения и, возможно, убийства женщины по имени Карима Муса необходимо выяснить имя владельца автомобиля номер AM 237 GW Просьба ответить как можно скорее. Заранее благодарен, комиссар Сальво Монтальбано».
Непонятно, почему, но всякий раз, когда приходилось писать факс, Монтальбано составлял его как телеграмму. Он перечитал текст: для затравки здесь было даже имя женщины. Теперь эти люди просто вынуждены будут себя обнаружить.
– Галло!
– Слушаюсь, доктор.
– Найди номер факса Министерства транспорта и немедленно отправь это в Рим.
– Галлуццо!
– Есть!
– Ну что?
– Я отвез старуху в Монтелузу. Все в порядке.
– Слушай, Галлу. Скажи своему шурину, чтобы завтра после похорон Лапекоры приходил сюда. Пусть приводит оператора.
– Спасибо, доктор, от всего сердца.
– Фацио!
– Да.
– У меня совсем из головы вылетело. Ты заходил в квартиру Лапекоры?
– Конечно. Взял чашку из сервиза на двенадцать персон. Она у меня тут. Хотите посмотреть?
– Да какого черта там смотреть? Завтра скажу тебе, что с ней делать, пока положи ее в целлофановый пакет. А Якомуцци прислал нож?
– Да, доктор.
Он никак не мог набраться храбрости вернуться домой: там его ждало самое тяжелое испытание, горе Ливии. Кстати, если Ливия уедет… он набрал номер Аделины.
– Адели? Это Монтальбано. Слушай, завтра утром синьорина уезжает. Надо прибраться. И знаешь что? У меня сегодня маковой росинки во рту не было.
Жить-то надо!
Глава пятнадцатая
Ливия сидела на веранде совершенно неподвижно и, казалось, смотрела на море. Она не плакала: судя по красным опухшим векам, уже успела выплакать все глаза. Комиссар сел рядом, взял ее руку и сжал. Ему почудилась, что рука ледяная, как у мертвой, даже неприятно. Ему меньше всего хотелось посвящать Ливию во всю эту историю, но она задала прямой вопрос. Было видно, что она хорошо его обдумала:
– Его хотят убрать?
– Не думаю, чтобы убрать. Просто хотят, чтобы он исчез на какое-то время.
– Как они намерены это сделать?
– Не знаю. Может быть, засунут его в приют под чужим именем.
– Почему?
– Потому что он знает людей, которых не должен знать.
Не отрывая глаз от моря, Ливия обдумывала его слова.
– Не понимаю.
– Чего?
– Если эти люди, которых видел Франсуа, тунисцы, наверное, нелегалы, почему вы, полиция, не можете…
– Это не только тунисцы.
Ливия медленно, как бы с усилием, повернулась к Монтальбано.
– Нет?
– Нет. И больше я тебе не скажу ни слова.
– Он мне нужен.
– Кто?
– Франсуа. Он мне нужен.
– Но, Ливия…
– Молчи. Он мне нужен. И никто не может вот так забрать его у меня, тем более ты. Знаешь, я за эти несколько часов столько всего передумала. Сальво, сколько тебе лет?
Захваченный врасплох, Монтальбано сказал неуверенно:
– Кажется, сорок четыре.
– Сорок четыре и десять месяцев. Через два месяца тебе исполнится сорок пять. Мне полных тридцать три. Ты отдаешь себе отчет?
– Нет. В чем?
– Мы вместе шесть лет. Время от времени заговариваем о женитьбе, а потом забываем. По обоюдному, но молчаливому согласию мы оттягиваем решение. Нам хорошо так, как есть, и наша лень, наш эгоизм всегда берут верх, всегда.
– Лень? Эгоизм? Зачем ты так говоришь? Существуют объективные трудности, которые…
– …которые можешь засунуть себе в задницу, – грубо закончила Ливия.
Монтальбано растерялся и замолчал. Только дважды за шесть лет Ливия была вульгарной, и это случалось только в крайне тяжелых, напряженных ситуациях.
– Прости меня, – прошептала она, – иногда я не выношу твоего лицемерия. Твой цинизм хотя бы естествен.
Монтальбано проглотил и это.
– Не сбивай меня. Ты умный, это твоя работа. Скажи: когда ты думаешь жениться? Отвечай без обиняков.
51 
