очень нудно 
48 
— Вы тут посидите, — выпалила я, срываясь с места. — А я мигом.
Я ласточкой взлетела на крыльцо, распахнула тяжелую дверь, ворвалась в фойе. Включив сразу третью скорость, ломанулась к лифту. Но когда до заветного механизма оставалось каких-то несколько скачков, путь мне преградил уже знакомый паренек в голубой форме.
— К сожалению, — строго проговорил он. — Пока в корпус вход запрещен.
— Как это? — не врубилась я.
— Очень просто.
— Но мне на минуточку… У меня номер не заперт!
— Нельзя! — прикрикнул он, потом смилостивился и почти ласково объяснил. — Идет опрос свидетелей. Скоро закончат, подождите полчасика.
Я не могла ждать, мне казалось, что если я протяну еще несколько минут, номер точно обчистят, причем, если не вороватые отдыхающие или наглые горничные, то нечистые на руку милиционеры. На мое счастье, голос у меня громкий, по этому мои вопли услышала проходящая мимо сестра хозяйка, она вошла в мое положение и пообещала закрыть наш номер своим универсальным ключом. С чувством исполненного долга я вернулась на улицу.
Сонька сидела под той же акацией. Эммы же видно не было, скорее всего, верная режиму дня, она не смогла пропустить обед.
— Сонь, — протянула я, подсаживаясь к подруге. — У тебя деньги с собой?
— Есть маленько, — осторожно ответила она. — А что?
— Маленько, это сколько?
— Сотенка.
— Точно? — переспросила я, зная, как Сонька любит прибедняться.
— Ну… Может, две.
— Мне надо рублей пятьсот. Где бы занять?
— Зачем? — ахнула она.
— Купить самые дешевые сланцы и шорты с майкой. Хоть секонд-хэнд… — Я надвинула Сонькину шляпу на ее удивленные глаза. — Менты в корпусе до вечера шуровать будут, в номер не попадешь, не оденешься, а я хочу свалить отсюда. Прямо сейчас и на весь день. — Я передернула плечами и добавила. — И желательно на всю ночь.
— Ты что-то натворила? — ужаснулась подруга, вцепившись мне в предплечья. — Тебя подозревают в убийстве?
— Просто мне хочется убраться подальше отсюда. Не хочу тут оставаться! — Плаксиво пропищала я — похоже, нервишки начали сдавать. А-то уж забеспокоилась: где бурная бабья истерика, вечная спутница происшествий, смертей и преступлений. — Особенно сегодня! Сейчас же все будут мусолить Катину смерть. Болтать глупости! Я не хочу этого слышать…
Я сбилась на неразборчивый шепот. Я не могла объяснить своего состояния ни себе, ни ей. На меня словно навалилось что-то. Мне было плохо, тошно, противно. Только недавно я была бодра, сдержана, относительно спокойна, и вдруг… Тоска. Боль. Усталость. Дурное предчувствие. И желание бежать без оглядки. Почему-то казалось, что за стенами санатория все будет по-другому. Все уйдет, забудется… Забудется Катино лицо с пустыми от ужаса глазами, страшный хруст ее костей, и глухой удар ее тела о землю.
— Я не усну этой ночью, — прошептала я, прижимаясь к Сонькиному хрупкому плечу. — Не смогу…
— Давай сегодня пустимся во все тяжкие! — возбужденно воскликнула Сонька, стряхивая меня со своего плеча. — Обожремся шашлыками и нарежемся, как поросята!
— Споем под караоке! Я всегда мечтала, только стеснялась, у меня же слуха нет.
— Прыгнем с тарзанки!
— А потом пойдем купаться голышом!
— Чего мы тут рассиживаемся? — вскочила она. — Побежали деньги занимать.
Уже через пять минут мы заняли у безотказного Юры Блохина тысячу рублей. Рассудив, что на сланцы мне хватит Сонькиных двух сотен, на гардероб нечего тратиться, если его можно у кого-нибудь позаимствовать (мы позаимствовали у Тани — просто сорвали с балконной веревки сохнувший на ней сарафан), а на кутеж двум красивым женщинам штуки хватит за глаза.
В три часа по полудни мы покинули территорию санатория.
Глава 5
Я проснулась от холода и боли в голове. Вообще-то болела не только она, ныло все тело, включая ноги, поясницу, живот и грудину, но голова трещала просто нестерпимо, поэтому я со стоном приподняла ее, и с трудом разлепила глаза. Мой невидящий взгляд несколько мгновений блуждал по нечетким очертаниям окружающих предметов и вещей, потом остановился на каком-то ориентире (наверное, телевизоре), сфокусировался, разглядел и обалдел… Оказалось, что лежу я не на своей кровати, как мне представлялось, даже не в чужой, как я опасалась, и на кушетке, и не кресле, и не на полу…
Я лежала на деревянном топчане посреди пляжа. В двух метрах от меня плескалось море, лаская сонную гальку своими тихими волнами. По его кромке носились крикливые чайки, они беспрестанно ругались и дрались из-за добычи, обгаживая своими гортанными криками благостную тишину окружающего мира. Пахло тиной и перегаром. Тиной от моря, перегаром от Соньки, которая храпела на соседнем лежаке, подложив под голову вместо подушки плюшевого зверя неизвестной породы. У изголовья ее… кхм… кровати валялась целая груда пустых бутылок от ненавистной «Балтики № 9», куча одноразовых тарелок с остатками шашлыком и целая вязанка роз.
48 
