очень нудно 
149 
Вот с чего все это началось: с ее потребности в мужчине. Годами она ухитрялась избегать этого, изолировав себя и дочь — только мамочка и Мэгги, где бы они ни жили. Она гнала и внутреннюю тоску, и тусклую боль желания, сосредоточив всю свою энергию на Мэгги, потому что дочь была для нее смыслом жизни.
Джульет понимала, что заплатила за страхи этого вечера чистой монетой, которую отчеканила из своей маски, никогда не выдававшей ее горе. Желание мужчины, голод по жестким углам его тела, мечта о том, как она лежит под ним — или сидит верхом, или стоит на коленях, — предвкушение восторга, когда их тела соединяются… Вот те ловушки, с которых началась ее дорога к катастрофе. И вполне естественно, что желание, которое постоянно тлело в ней, разгорелось ярким пламенем. И вот результат — исчезла Мэгги.
Она слышала о нем от Полли еще до того, как увидела. И чувствовала себя в безопасности, поскольку сама Полли его любила и он был намного моложе Джульет. Встречали они друг друга редко, она вообще редко встречалась с деревенскими, решив, что наконец-то нашла идеальное место для себя и дочери — так что шансов на какие-то отношения или привязанность практически не было. Даже когда он приехал в тот день в коттедж по своим делам и она увидела, как он поставил свою машину возле лаванды, прочла на его лице отчаяние, тут же вспомнив рассказ Полли о его жене, даже когда почувствовала, что лед ее отрешенности получил первую трещину при виде его горя, и впервые за много лет признала чужую боль, она не почуяла опасность, полагая, что давно преодолела собственную слабость.
И лишь когда он вошел в коттедж и она увидела, как он разглядывает безделушки на кухне с плохо скрываемой тоской, сердце ее дрогнуло. Поначалу, готовясь налить им по стакану ее самодельного напитка из трав, она просто хотела понять, что его так тронуло. Она понимала, что не стол со стульями, не плита и не шкафы, и размышляла над этой загадкой. Могут ли тронуть мужчину, скажем, полка со специями, узумбарские фиалки на окне, банки на столе, два ломтя хлеба на тарелке, сушилка с вымытой посудой, чайное полотенце, сохнущее на перекладине? Или это сделала картинка, прикрепленная к стене повыше плиты: две фигуры в юбках — одна с грудями, похожими на куски угля, — окруженные цветами с них высотой, и подпись
«Я люблю тебя, мамочка», нарисованная пятилетней девчушкой. Он перевел взгляд с картинки на нее и потупился.
Бедняга, подумала она. И с этого началась ее катастрофа. Она знала про его жену, начала говорить и поняла, что обратного пути нет. Иногда во время их разговора у нее мелькала мысль: «Только этот разочек, Господи, побыть с мужчиной только разок, он так страдает, и если я буду держать все под контролем, если я та самая, если для него это лишь удовольствие без мысли обо мне, разве это плохо», и когда он спросил ее про ружье и почему она выстрелила из него и как, она заглянула ему в глаза. Она ответила, кратко и точно. И когда он уже собрался уходить — вся информация получена и, благодарю вас, мадам, за любезность, — она решила показать ему пистолет, только бы задержать еще хоть немного. Она выстрелила и ждала, что он отберет у нее пистолет, невольно дотронувшись до ее руки, но он этого не сделал, сохранял дистанцию между ними, и тут ее осенило: он думал о том же, о чем и она: «Только этот разочек, Господи, только разок».
Это не будет любовь, ведь она старше его на эти проклятые десять лет, они почти не знают друг друга, а религия, которую, кстати, она давно не признает, считает, что там, где плоть берет верх над душой, любви не бывает.
Все эти мысли крутились у нее в голове в тот первый день, и она была уверена, что любовь ей не угрожает. Все это ради удовольствия и быстро забудется.
Ей следовало бы понять, какую опасность он представляет, когда она взглянула на часы, стоявшие на столике возле кровати, и увидела, что прошло уже больше четырех часов, а она ни разу не вспомнила о Мэгги. Ей бы покончить с этим прямо тогда — мимолетное" ощущение вины сменилось сонным покоем, сопровождавшим ее оргазмы. Ей бы замкнуть свое сердце и отсечь его от своей жизни чем-нибудь резким и потенциально обидным, типа «ты прилично трахаешься для копа». Но вместо этого она сказала «О Боже», и он понял. Он сказал: «Какой я эгоист. Ты беспокоишься о дочке. Сейчас я уберусь. Я так тебя задержал. Я…» Она почувствовала, как он прикоснулся к ее руке, даже не глядя на него. «Не знаю, как назвать то, что я испытывал, то, что испытываю. Разве что быть с тобой это как… этого мне мало. Даже сейчас мало. Я не понимаю, что это значит».
149 
