106 
– А у тебя есть время? – уточнил он.
– А то ты Шеллара не знаешь! Во-первых, нашего непутевого недоросля можно смело оставлять в его обществе, ничему плохому не научит. А во-вторых, если пан судья затеял разговор, то это надолго. Так что время у меня есть.
Казак сдвинул набок свою неизменную экзотическую шапку, почесал бритый затылок и добавил:
– Эх, горилки хочется, как перед смертью, а должность не позволяет! Вот за что всегда не любил эти панские должности…
– Тогда пойдем действительно выпьем кофе. В обитель я отправлюсь, наверное, завтра, у меня еще кое какие дела остались. А слишком часто мелькать в участке тоже не хочется, вдруг какое-то начальство забредет, у Фортунато будут неприятности.
– А вот нечего казенные камеры сдавать кому ни попадя, как свои собственные! – хохотнул Казак и уверенно повлек приятеля в сторону ближайшей кофейни.
ГЛАВА 9
С тех пор как попал я в Муми-семейку, так ничего хорошего и не вижу, кругом беспорядки да опасности!
Т. Янссон
Произошла эта история еще в то время, когда будущий товарищ Кантор исправно посещал консерваторию и даже, кажется, имел счастье общаться с папой. И с чего она началась, Казак уже и не помнил. Из-за чего он завелся с тем чванливым господином, как дошло дело до оружия – все это потерялось в памяти, хотя и времени вроде не сто лет прошло. То ли обидел кого, то ли о штанах переселенца высказался насмешливо, то ли просто искал, над кем бы потешиться, и ошибся с объектом… Не столь важно, с чего началось, в любом случае потерпевший вел себя свински, хамски и оскорбительно для оппонента, не понимая, похоже, что незнакомый простолюдин с саблей – это не то же самое, что знакомый и без сабли. Обычно в таких случаях до кровопролития дело не доходило, ибо язык у бессмертного воина был подвешен подобающим образом и остротой превосходил любое холодное оружие. Но в тот раз не повезло – особо наглый и самоуверенный попался господин, и глупый к тому же, не понял, с кем дело имеет. Нравоучений не послушал, изъяснялся высокомерно, высечь посулил, да еще и высказался в том духе, что он, дескать, волен хоть насмерть зашибить низкородного нахала, денег на компенсацию у него хватит. А вот ежели презренный хам его хоть пальцем тронет, болтаться ему на виселице…
Стал бы Казак о такое пальцы марать, когда сабля под рукой?
Конечно, после разделки благородного оппонента он мог бы просто исчезнуть с места происшествия, показав набежавшим стражам порядка две дули на прощание, но отчего-то настроение такое случилось – повыпендриваться. Наверное, во всем следует винить того исполнительного офицера, который не позволил безутешным родственникам потерпевшего расправиться с убийцей на месте и потребовал законного суда. Мысль о суде показалась Казаку стоящей. Суд – это такое место, где можно выступить и высказаться. Даже если твоих речей никто не примет всерьез, остается хорошая возможность хотя бы как следует позабавиться. А исчезнуть и из-под виселицы можно. Или прямо из зала. Где больше народу окажется, там и веселее получится.
Поэтому он с самым торжественным видом вручил себя в шустрые руки ортанского правосудия и еще несколько дней, пока дело оформлялось, от души развлекался в своей камере. Самым веселым, по его мнению было исчезнуть на глазах тюремщиков, а потом вернуться, объяснить, что бегал за выпивкой, и перепуганных мужиков угостить.
Когда его ввели в зал суда, Казак еще секунд десять не мог определиться, следует ему воспринимать этого судью как издевательство или как повод повеселиться.
– Пан судья, можно вопрос? – наконец поинтересовался он, дабы все-таки уточнить этот важный момент.
– Заседание еще не открыто, – невозмутимо сообщил сопливый пацан, восседавший за столом как карикатура на правосудие.
– А мне не по делу, у меня личный вопрос.
– Семнадцать, – произнес судья, так и не поднимая головы от каких-то бумаг.
– Чего семнадцать?
– Вас ведь интересовал мой возраст, – с непробиваемой уверенностью пояснил сопляк и тряхнул колокольчиком. – Прошу тишины в зале. Слушается дело…
Казак, ожидавший, что это недоразумение хотя бы совершеннолетнее, тихонько потянулся и дернул за полу конвоира.
– Это что еще за цирк? – шепотом полюбопытствовал он. – Кто этому недорослю судить дозволил? Или он какая-то особо важная шишка?
– У него практика, – так же шепотом пояснил охранник. – Это какой-то из младших принцев. Говорят, умный аж жуть какой!
106 
