42 
– А он что, еще жив? – изумленно вопросил драматург, проявляя профессиональную осведомленность в вопросе. Ему не потребовалось объяснять, кто такой вышеупомянутый маэстро и чем знаменит.
Даже Зинь в своем Южном Келси, оказывается, слышала о маэстро Карлосе. Ольге прямо неловко стало за собственное невежество, так как сама она знала не более того, что когда-то поведал ей Диего в самых общих чертах.
– Представьте себе! – подтвердил Жак и самым предательским образом выложил заинтересованным слушателям все, что знал про бомжа с базара и портрет который все присутствующие имели честь лицезреть на стене напротив. А также о сложных взаимоотношениях прежних владельцев портрета и о совете, который дал Ольге беглый кабальеро.
Видя, как потихоньку загораются глаза у обоих слушателей, Ольга поспешила напомнить, что обманывать несчастного, обиженного жизнью старика – бесчестно и подло, и она в этом участвовать не будет. А если они посмеют провернуть это низкое мошенничество без ее участия, непременно их разоблачит.
На том идея и заглохла. А Зинь как-то незаметно и ненавязчиво осталась у Ольги жить. Разумнее всего было бы, конечно, спихнуть ее Жаку, в пустующую комнату для переселенцев. Но Жак категорически отказался, мотивируя это возможными недоразумениями с Терезой (видимо, опять где-то проштрафился), и Ольга не стала настаивать. Наверное, желание позаботиться о бедняжке оказалось подсознательной потребностью. Что-то очень родное и знакомое послышалось Ольге в истории скитаний одинокой девушки в чужом городе. То ли вспомнился родной мир и собственные попытки найти оплачиваемую работу без блата и прописки, то ли увидела она в печальной истории Зинь все то, чего благополучно избежала сама благодаря государственной программе адаптации переселенцев. Поистине к пришельцам из чужих миров здесь относились куда радушнее, чем к приезжим из собственных провинций. Ольга даже в чем-то виноватой себя почувствовала. Ей-то хорошо, с первых шагов в новом мире попала под покровительство самых могущественных лиц королевства. Пусть даже пользоваться этим покровительством ей было неловко, в случае серьезных проблем всегда можно было обратиться за помощью. А вот так вот, как Зинь? Одна-одинешенька в чужом городе, где каждый обидеть норовит, и пожаловаться некому, и денег нет, и дома папенька самурайского воспитания… А некоторые избалованные девицы еще изволят страдать о своей душевной неустроенности, сидя среди полного благополучия с книжкой в руках и сигаретой в зубах! Некрасиво как-то получается. Стыдно даже. Зажрались вы, благородная дама, под теплым королевским крылышком. Забыли, как на исторической родине копейки считали…
Конечно, если быть совсем уж справедливой, то причиной депрессивного состояния «дамы» были не столь финансовые проблемы, сколь материи более возвышенные, но признавать это вслух Ольга была не в настроении.
После всех этих размышлений она решила оставить бездомную Зинь у себя. Тем более что неудобств новая подружка не создавала, помогала по хозяйству, живо интересовалась литературой и театром, поговорить с ней было интересно, а квартира все равно рассчитана на двоих.
Ради чистого любопытства через пару дней Ольга зазвала на чай дедушку из мансарды, намереваясь использовать в качестве независимого эксперта. Для обдумывания дальнейших планов ей нужно было хотя бы примерно выяснить: имеет ли смысл мечтательной Зинь и дальше ловить свой шанс или пора смириться с собственной бездарностью и устраиваться как-то иначе?
Старый актер внимательно просмотрел и выслушал все, что ему показали, и сочувственно вздохнул.
– Эх, деточка… Жаль тебя расстраивать, но… Дар у тебя есть. Хоть и немного однобокий, но искусство перевоплощаться тебе самой природой дано и получается легко и непринужденно, как маску сменить. А вот голосок грубоват немного, и не всегда это получается компенсировать интонацией. Касательно Огня надо показаться магу, но мне кажется, что и маг не обнаружит ничего выдающегося. В самом лучшем случае – среднепосредственно. Но самое неприятное, из-за чего тебя, собственно, и не взяли никуда, – типаж слишком характерный.
И наглядно продемонстрировал суть проблемы, чуть растянув кончиками пальцев внешние уголки глаз.
– То есть как?! – возмутилась Ольга, в которой немедленно проснулись пионерское детство, дружба народов, «русский с китайцем братья навек» и прочие отголоски интернационального воспитания. – Несмотря на все таланты, Зинь никуда не приняли только потому, что у нее глазки не того фасона? Так они тут еще и расисты?!!
42 
