ГЛАВА 8

Безымянный бог сестры Жюстин оказался действительно щедр, милосерден и по-божески великодушен. К концу Красной луны оба контуженых пациента твердо стояли на ногах и даже бегали, а при необходимости и сплясать бы могли. Два меча в руках мастера Льямаса исполняли свой ежедневный танец с той же легкостью и точностью, что и прежде, а метательные ножи и дротики, выпархивая из рук Кантора, так же легко и точно находили цель. Пальцы уверенно перебирали струны гитары, давно забыв о том, как всего пару лун назад безуспешно охотились за шустрыми горошинами на тарелке.

А вот с головой творилось что-то непонятное. Она стала чутко реагировать на каждую мелочь, будь то лишний круг во время пробежки, скандал с внутренним голосом или обычное изменение погоды. Но если подобные недомогания можно было объяснить последствиями травмы, то беспричинные приступы, регулярно происходившие через день, объяснениям не поддавались. За две луны Кантор уже научился их различать и условно поделил на очередные и внеочередные.

Внеочередные всегда имели причину, начинались с ломоты в затылке, легко диагностировались целительницей как сосудистая патология и лечились обычными зельями, каких в любой аптеке полно. Очередные начинались без всякой видимой причины с острой боли в одной и той же точке над правой бровью. Иногда это ощущалось как монотонное сверление, иногда – как резкий удар. Очень быстро боль расползалась по всему черепу, превращая следующие несколько часов в нестерпимые мучения. «Несколько» могло варьироваться от часа до восьми. Избавиться от очередного приступа можно было только убойной дозой сильнодействующего обезболивающего или соответствующим заклинанием. И то и другое отнюдь не добавляло здоровья. Кантор это прекрасно понимал и старался прибегать к подобным лекарствам как можно реже.

Сестра Жюстин воспринимала загадочную неизлечимость очередных приступов как вызов своему профессиональному мастерству и упорно повторяла ежедневные попытки довести свое благородное дело исцеления до конца. Поначалу Кантор надеялся, что это у нее получится. Почему бы нет – ведь отнявшиеся конечности и перекошенную физиономию вылечила. Но, к сожалению, на этом щедрость доброго бога закончилась, и отваливать чудеса с барского плеча он перестал. Красная луна подходила к концу, а никаких изменений в интенсивности и регулярности приступов не происходило. Со временем Кантор окончательно убедился, что надежды его напрасны и упрямая целительница только бесполезно рискует. Он хорошо помнил наставления Торо и всерьез опасался, что в один прекрасный день Жюстин увлечется и переступит границы своих возможностей. Кантор уже пытался отказаться от дальнейших попыток, но так как причины вразумительно не объяснил, то его никто не послушал. Дескать, ты, товарищ больной, в тонких медицинских вопросах ни хрена не понимаешь, так и не высовывайся со своим дилетантским мнением. Специалисту виднее, когда хватит, а когда нет.

Через недельку, набравшись мужества для более откровенного разговора и выбрав подходящий момент, Кантор повторил свою попытку. На этот раз он все-таки решился сказать прямо, чего опасается, но к его мнению опять отнеслись без должного уважения. «Выбрось из головы эти глупости, я сама знаю, что можно, а что нельзя, а отпускать пациента недолеченным не в моих правилах. Пока я не разберусь, в чем причина твоих приступов, даже не думай о том, чтобы уехать». Кантор заикнулся о своих подозрениях насчет проклятия, но сестра уверенно отбросила его версию. Если бы там было проклятие или порча, она бы давно разглядела.

  92