93 
Кантор подумал еще недельку и решил попробовать с другой стороны. Собственно, собрать узелок и уйти без всяких позволений ему мешало единственное обстоятельство. Он не знал дороги и даже не был уверен, что проходимый пеший путь в эту глушь вообще существует. Единственным способом выбраться в населенный мир оставался телепорт. Следовательно, вопрос надо решать с телепортистом. Возможно, мэтр Пьер окажется разумнее, правильно поймет неприятную ситуацию и поможет найти из нее выход. Гиппократ как-то говорил, что Пьер – старший брат Жюстин, значит, должен знать об источниках ее чудесных целительских успехов и о возможных последствиях.
Маг действительно понял все с полуслова и согласился, что это безобразие пора заканчивать. Да, сестра часто так делает, как ее ни отговаривай. Да, в этом конкретном случае она уперлась и отказывается понимать очевидное. Да, он тоже за нее опасается, но лезть не в свое дело до сих пор считал неэтичным. А раз уж Кантор сам все понимает и не желает, чтобы ради него целительница рисковала жизнью, мэтр с радостью вмешается. Завтра же они вместе объяснят сестре, как она была не права, и он лично доставит мистралийца в любое место, куда тот пожелает.
Объяснение получилось несуразным, косноязычным и перегруженным этическими проблемами. Но магическая поддержка определила исход сражения, и Кантор был отпущен с миром под честное слово, что обязательно будет принимать лекарства, проконсультируется с другими целителями и навестит отца Себастьяна.
На следующее утро мистралиец закинул на плечо дорожный мешок с кольчугой и пирожками, подхватил футляр с гитарой и тепло попрощался с гостеприимными героями. Поскольку отплатить им за помощь было нечем (да если бы и было чем, то они нипочем бы не взяли), Кантор прибегнул к самой простой и распространенной форме благодарности – предложил обращаться в любое время, если от него что-то понадобится.
Насчет «любого места, куда пожелает» мэтр Пьер, конечно, загнул. Как всякий маг с посредственными способностями к телепортации, он знал не так много ориентиров, и выбор оказался весьма ограничен. Поразмыслив, Кантор выбрал Лютецию. База в Зеленых горах давно стояла пустой, в Даэн-Рисс являться – только позориться, в Арборино Пьер никогда не бывал, А из Лютеции можно было отправиться действительно в любое место. Одна беда – Кантор так и не знал, куда ему теперь податься.
Для начала он наведался в банк, дабы обрести подобающую платежеспособность для дальнейшего путешествия. Затем купил патронов, новые метательные ножи, кое-что из одежды и на всякий случай лошадь. Долго и мучительно думал: явиться на глаза матери или все же ограничиться посещением спектакля и букетом с запиской, как прежде? Судьба решила вопрос за него – мадам еще не вернулась с гастролей. Больше в Лютеции делать было нечего, и Кантор поплелся на станцию, надеясь по пути придумать, куда же ему податься. Ничего толкового не придумывалось, и он решил опять положиться на судьбу. Куда угодно. Что первое предложат.
Трудно сказать, что определило его дальнейший путь – то ли судьба, то ли собственный внешний вид, но едва он вышел за ворота, как сразу с нескольких площадок донеслось:
– В Мистралию! Недорого! Кому в Мистралию?! Подходите!
Что ж, в конце концов, он действительно собирался навестить товарища Торо и его «Господне чудо». Да и Пассионарио хотелось бы повидать, как он там поживает…
Родной город встретил Кантора отчужденно и равнодушно. Даже таможенный чиновник, жаждавший взглянуть на паспорт или хоть на какой-нибудь документ, подтверждающий личность прибывшего, и то проявил больше внимания. Никаких документов у Кантора, разумеется, не было, и он уж приготовился заявить, что поселится прямо здесь, на площади, но, к его удивлению, процедура паспортного контроля оказалась очень условной. Кантора записали в толстую книгу, выдали новенькую бумажку и отпустили восвояси. Стиль правления его величества Орландо был заметен буквально с первых шагов – всеобщая безалаберность и полная беззаботность. Увидел бы Шеллар, как происходит паспортный контроль в столице, – всем ответственным лицам еще неделю бы икалось.
Возвращаясь после долгого отсутствия в места, где прошли детство и юность, любой человек испытывает ностальгический трепет и подсознательно ожидает чуда. Мнится ему, будто стоит увидеть те дорогие сердцу места, где прошли самые беззаботные и радостные дни его жизни, и дни те вернутся сами по себе, и станет все так же, как было… Увы, реальность редко бывает милостива к подобным мечтаниям. Только если у человека очень живое воображение и он способен сам себе придумать все, что ему хочется.
93 
