очень нудно 
31 
– О международной политике, – печально вздохнул король. – Мне бы очень хотелось побеседовать с вами о вещах более приятных и интересных, но, увы, на первом месте все же политика, будь она неладна. Вы не возражаете?
– Не понимаю, какое я имею к этому отношение, – удивился эльф, – но ты меня заинтриговал. Кстати, у нас не принято обращаться друг к другу во множественном числе.
– Спасибо. Я не учел. Что ж, в таком случае, поможем даме спуститься, и… куда отправимся?
– Есть одно место, – улыбнулся Хоулиан. – Там нас никто не подслушает. И даже не увидит, так что твоя репутация не пострадает.
– О, моя бедная репутация! – засмеялся король. – По-моему, ее уже ничем не испортишь. Чего обо мне только не говорили…
– Не прибедняйтесь, ваше величество, – возразила Ольга, возвращая эльфу его куртку и спрыгивая с ограды. – Сейчас о вас слагают романтические баллады все барды королевства.
– Не знаю, стоит ли радоваться этому факту. Во-первых, упомянутые баллады часто страдают полным отсутствием литературной ценности и даже элементарного вкуса. А во-вторых, именно из-за них пошли слухи, будто я умер, а меня либо подменили, либо оживили. После столь занимательной свадьбы народ начал любить меня больше, чем следует, и это вызвало определенную активность неких враждебных сил, хотелось бы точно знать, мистралийцы это или кто-то еще… Конечно, мою возросшую популярность следовало как-то поумерить. Ладно, этим займусь отдельно, а пока у нас другое дело. Ольга, скажи, чтобы не беспокоились, я скоро буду.
Глава 3
Разве плохо иметь, по крайней мере, общее представление о том, что мы будем делать до того, как выйдем на поле боя?
Р. Л. Асприн
– Триста лет… подумать только, триста лет! Как такое могло случиться? Впрочем, чему я удивляюсь, переселенцы всегда прибывали со сдвигом во времени… – высокий сутулый человек, произнесший эти слова, был явно опечален, но судить о его чувствах можно было только по голосу. Лицо свое он никогда не показывал даже самым приближенным подданным, если они были живыми. А те соратники, которые живыми уже не были, никогда не распространялись о внешности повелителя и благодетеля. Его называли Повелителем, ибо его имени никто из живых не помнил, а неживые, опять же, не отличались болтливостью. Лишь немногим позволено было называть Повелителя иначе, и нынешний его собеседник принадлежал к кругу избранных.
– Да, учитель… – виновато кивнул молодой господин, наряд которого вопиюще дисгармонировал с обстановкой бункера, в котором и происходила беседа. – Триста лет. Очень многое изменилось и не соответствует вашим рассказам. В частности, одежда. Если бы я был видим, мой костюм собрал бы толпу зевак.
Повелитель мимоходом поправил складки узкой черной мантии, стянутой на талии широким изукрашенным поясом. Этот пояс был бы короток любому из живущих, но на Повелителе сидел настолько свободно, что казалось – под мантией вовсе нет тела, одежда висит на некой вешалке. Впечатление это усугублялось еще и тем, что черная вуаль из тонкой легкой ткани, закрывавшая лицо, ни разу за весь разговор не колыхнулась, хотя людям свойственно хотя бы дышать.
– Да, таких мантий давно не носят, – угадал его мысль ученик. – Сейчас в моде более просторные, без шнуровки на рукавах и с открытым воротником… Я там наворовал себе кое-какого барахла, чтобы надеть в следующий раз. И еще мне понадобится грим. Хороший грим, чтоб не вызывал сомнений. Я… гм… один раз позволил себе показаться на глаза одной местной жительнице, и мое лицо привело ее в панический ужас.
Ничего отталкивающего или пугающего в лице юноши на самом деле не было, но от обычных человеческих лиц оно отличалось столь заметно, что один лишь этот факт мог повергнуть в ужас неподготовленных зрителей. Гладкая, словно лакированная кожа серебристо-серого цвета туго обтягивала скулы и челюсти. Над узкой безгубой линией рта чуть шевелился влажный черный нос, похожий на собачий. От бровей тянулись вверх твердые костяные гребни, напоминающие расплющенные и прижатые к черепу рога, между которыми дерзко топорщился жесткий ежик густых черных волос. Только глаза были человеческими, если не принимать во внимание их странный цвет. Огромные, миндалевидные, с длинными темными ресницами.
– Разве ты к этому не привык? – В голосе Повелителя послышалось некое подобие смеха. – Пленницы из городов Конфедерации, с которыми тебе приходилось иметь дело, тоже пугались.
31 
