Прочитал почти все книги про пиранью, Мазура, рассказы отличные и хотелось бы ещё, я знаю их там... 
очень нудно 
118 
Сент-Эрмин выпустил шило, рухнул как подкошенный на пол и забился в приступе отчаяния. Фуше выждал какое-то время, как бы дав молодому человеку дойти до крайности, затем сказал:
— Послушайте, есть один человек, который может позволить то, о чем вы просите.
Сент-Эрмин живо приподнялся на одно колено.
— Кто он? — с надеждой спросил Гектор.
— Первый консул.
— О! Попросите его оказать мне эту милость, пусть меня расстреляют за какой-нибудь стеной, без суда и следствия, так, чтобы никто не знал моего имени, даже те, кто будут в меня стрелять.
— Вы дадите мне слово, что дождетесь меня здесь и не попытаетесь бежать?
— Дам, сударь, дам! Только, ради Бога, добейтесь моей смерти.
— Приложу все силы, — рассмеялся Фуше. — Ваше слово…
— Клянусь честью! — вскричал Сент-Эрмин, приложив руку к сердцу.
Прокурор Республики все это время ждал в соседней комнате.
— Ну что? — спросил он Фуше, когда тот вышел из кабинета.
— Можете возвращаться в Верной, — сказал Фуше, — вы нам больше не понадобитесь.
— А как же мой арестант?
— Я сам буду его охранять.
И не дав больше никаких объяснений, Фуше быстро спустился по лестнице и, вскочив в карету, приказал:
— К первому консулу!
XXVII
АДСКАЯ МАШИНА
Лошади, как будто только и ждавшие этого приказа, пустились галопом. В Тюильри они сами стали как вкопанные: они давно привыкли останавливаться у ворот этого дворца.
Бонапарт был у Жозефины. Фуше не стал спускаться к ним, не желая вмешивать женщину в большую политику, а попросил Бурьена передать первому консулу, что ждет его.
Первый консул тут же поднялся в кабинет.
— Приветствую вас, Фуше, — сказал он. — Какое у вас ко мне дело?
— Дело такое, — ответил Фуше, — что я осмелился вас побеспокоить.
— И хорошо сделали. Ну, говорите же…
— При господине Бурьене? — Фуше понизил голос до шепота.
— Господин Бурьен глух, господин Бурьен нем, господин Бурьен слеп, — заявил первый консул. — Говорите.
— Я послал одного из моих агентов следить за человеком Кадудаля. В первую же ночь он встретился с Красавцем Лораном, главарем Соратников Иегу, который туч же поднял на ноги всех своих бывших сообщников.
— Дальше.
— Он выехал в Страсбург, пересек Рейн в Келе и нанес визит герцогу Энгиенскому.
— Фуше, вы уделяете недостаточно внимания этому молодому человеку. Он — единственный из своей семьи, у кого хватает сил на борьбу со мной, и на борьбу отчаянную. Меня даже уверяли, что его видели два или три раза на дороге в Страсбург. Надо следить за ним.
— Будьте покойны, гражданин первый консул, мы не теряем его из виду.
— А вам известно, чем они занимались, о чем говорили?
— Чем занимались? Ужинали. О чем говорили? Трудно сказать, они ужинали вдвоем.
— Когда они расстались?
— Тем же вечером в одиннадцать часов гражданин Соль де Гризоль выехал в Лондон. В полночь за ним последовал мой агент.
— И это все?
— Не совсем. Самос важное еще впереди.
— Слушаю.
— Соратники Иегу совершили новое нападение.
— Когда?
— Прошлой ночью они напали на дилижанс.
— Они ограбили его?
— Нет. Меня предупредили, я набил дилижанс жандармами, и вместо того, чтобы остановиться, они открыли огонь. Один из нападавших был убит, и еще один — арестован.
— Какой-нибудь подлец?
— Нет, — Фуше отрицательно покачал головой, — совсем наоборот.
— Один из аристократов?
— Из лучших.
— Он дал показания?
— Нет.
— Он даст их?
— Не думаю.
— Надо выяснить, кто он.
— Я знаю.
— Его имя?
— Гектор де Сент-Эрмин.
— Как? Тот самый молодой человек; чей брачный договор я подписал и которого не нашли, когда он сам должен был поставить свою подпись?
Фуше кивнул.
— Судить его! — вскричал Бонапарт.
— Первые имена Франции будут скомпрометированы.
— Тогда расстреляйте его за какой-нибудь стенкой, за забором, в овраге.
— Это именно то, о чем он просит.
— Хорошо! Его просьба будет удовлетворена.
— Позвольте мне передать ему это приятное известие.
— Где он?
— У меня.
— Как у вас?
— Да, он обещал, что не сбежит.
— Так это человек чести?
— Да.
— Я могу встретиться с ним?
— Как вам будет угодно, гражданин первый консул.
118 
