XLI

СКОРБНЫЙ ПУТЬ

Когда Бонапарт и Шатобриан расставались не столько как начальник с подчиненным, готовым выполнить его приказы, сколько словно два атлета, померявшихся силой перед новым поединком, генерал Орденер отправлялся на заставу в Страсбург.

Едва прибыв на место, он явился к дивизионному командиру, у которого был приказ подчиняться всем распоряжениям Ордеисра, даже если их смысл не будет ему раскрыт.

Тотчас же начальник дивизии отправил генерала Фрирьона, триста человек 26-го драгунского полка, понтонеров и все необходимое, что потребовалось, в распоряжение генерала Орденера.

Из Шелештадта генерал Орденер послал переодетого квартирмейстера жандармерии в Эттенгейм, чтобы убедиться, что принц и генерал Дюмурье еще там.

Квартирмейстер по возвращении доложил, что оба находятся в Эттенгейме.

Немедленно генерал Орденер отправился в Риснау, куда добрался к восьми вечера. На пароме и пяти больших кораблях пересекли Рейн по намеченному маршруту.

К пяти утра дом принца был полностью окружен. Разбуженный лошадиным топотом и попыткой взломать ворота, принц вскочил с кровати, схватил двуствольное ружье и, открыв окно, прицелился в гражданина Шарло, полковника 38-го эскадрона национальной жандармерии, кричавшего прислуге и другим обитателям дома, которых заметил в окнах:

— Откройте, именем Республики!

Выстрелить принцу не удалось, на счастье гражданина Шарло, поскольку полковник Грюнштейн, спавший в комнате рядом с принцем, поспешил к окну, из которого принц пытался стрелять, и, положив руку на ствол ружья, сказал:

— Монсеньор, вы хотите себе навредить?

— Вовсе нет, дорогой Грюнштейн, — ответил принц.

— В таком случае, — произнес Грюнштейн, — не сопротивляйтесь, это бесполезно. Мы окружены, я заметил блеск множества штыков. Тот, кого вы взяли на мушку, — полковник жандармерии; убив его, вы погубите себя и всех нас.

— Хорошо, — произнес принц, отбрасывая ружье, — пусть войдут, но только взломав ворота; я не признаю Французскую Республику и не открою ее людям.

В то время как ворота пытались взломать, принц поспешно одевался. Раздавались крики «Огонь! Огонь!», но как будто издалека. Человека, попытавшегося добежать до церкви и позвонить в колокол, задержали, тот, кого приняли за генерала Дюмурье, был взят без сопротивления (мы знаем, что это был не Дюмурье, а Тьюмери); принца вывели из его покоев, и, пока упаковывали его бумаги, он был препровожден на мельницу около Тюильри. Ломать ворота не пришлось: квартирмейстер Пферсдорф, отправленный накануне в Эттенгейм и указавший полковнику Шарло дома, где жили люди принца, проник во главе нескольких жандармов и дюжины драгунов 22-го полка^[159] в здание через ратушу, перебравшись через стену, окружавшую двор.

Собрав арестованных, тщетно пытались найти среди них Дюмурье. Допрошенный принц заявил, что Дюмурье никогда не был в Эттенгейме и он даже не знает его в лицо. Арестованы были: Принц, маркиз де Тьюмери, барон Грюнштейн, лейтенант Шмидт, аббат Вейнборн, старинный член Страсбургского епископства, аббат Мишель, секретарь того же епископства, Жак, доверенный секретарь герцога Энгиенского, Симон Ферран, его лакей и двое слуг по имени Пьер Пулен и Жозеф Канон.

Герцог Энгиенский выразил вначале большое беспокойство, что его отправят в Париж.

— Теперь, когда меня задержали, — говорил он, — первый консул посадит меня в тюрьму. Я жалею, — добавил он, — что не выстрелил в вас, полковник; я бы вас убил, ваши люди стали бы стрелять в нас, и сейчас для меня все было бы кончено.

Подготовили телегу, устланную соломой; в ней пленников, окружив их двумя рядами стрелков, и довезли до берега Рейна. Принца на корабле перевезли через Рейн, затем пешком довели до Плобсхейма и, поскольку все эти переходы заняли много времени, там остановились пообедать. После обеда герцог сел в коляску вместе с полковником Шарло и квартирмейстером жандармерии. Еще один жандарм устроился на козлах с Грюнштейном.

  175