XI

БАЛ У ГОСПОЖИ ДЕ ПЕРМОН

Бал, куда так стремилась попасть юная подруга Гортензии Богарне, был модной новинкой Парижа того времени^[46]. Г-жа де Пермон, которой бы понадобился дом в четыре раза больший, чем тот, в каком она жила, чтобы вместить всех желавших побывать у нее в тот вечер, отказала в приглашении более чем сотне мужчин и более чем полусотне женщин. Но она родилась на Корсике и с детства была знакома с семьей Бонапарт, поэтому по первой же просьбе Евгения Богарне м-ль де Сурди и ее мать получили две входные карточки.

Г-жа де Пермон, чьи приглашения пользовались таким спросом, несмотря на ее неблагородного происхождения имя, была одной из величайших светских львиц, которые когда-либо существовали. Ее род восходил к Комнинам, давшим шесть императоров Константинополю, одного Гераклее и десять Трапезунду.

Ее предок Константин Комнин, спасаясь от мусульман, сначала укрылся на горе Тайгет, а затем на Корсике. С ним пришли три тысячи его соотечественников, последовавших за своим вождем. Купив у Генуи земли Паомии, Салоньи и Ревинды, Константин обосновался на Корсике.

Наследница императоров, м-ль Комнин вышла по любви за красивого простолюдина, которого звали г-н де Пермон. Он умер два года назад, оставив жене сына двадцати двух лет, четырнадцатилетнюю дочь и ренту в двадцать или двадцать пять тысяч ливров.

Высокое происхождение г-жи де Пермон и ее брак с простолюдином открыли двери ее салона и старой аристократии, и зарождающейся демократии, которая делала первые шаги на поприще войны, искусств и науки и должна была дать великие имена, достойные соперничать с самыми громкими именами прежней монархии. В ее салоне можно было встретить де Муши, де Монкальма, принца Шале, братьев де Лэгль, Шарля и Жюста де Ноайль, Монтегю, троих Растиньяков, графа де Голенкура, его сыновей Армана и Августа и представителей славных семей д'Орсэ, Монбретонов, Талейранов, Дюроков.

С двадцатью пятью тысячами ливров ренты г-жа де Пермон могла себе позволить жить в одном из самых элегантных и богато обставленных домов Парижа. Надо сказать, что двадцать пять тысяч франков в то время равнялись пятидесяти тысячам в наши дни.

Она любила экзотические растения, хотя в то время этот вид роскоши не был так распространен, как сейчас. Ее дом превратился в настоящую оранжерею: вестибюль был так искусно заставлен деревьями и цветами, что они совершенно скрывали стены, и так затейливо освещен разноцветными светильниками, что казалось, будто входишь в волшебный замок.

В то время, когда званые вечера устраивали именно для того, чтобы танцевать, балы начинались рано. В девять часов вечера дом г-жи де Пермон были освещен и двери распахнуты, а сама она вместе с детьми Лаурой и Альбертом ожидала гостей в гостиной.

Г-жа де Пермон, все еще по праву считавшаяся красавицей, была в платье из белого крепа, скроенном по образцу греческой туники. Ткань, складками спадавшую на грудь, на плечах удерживали две бриллиантовых пряжки. На улице Пти-Шан у Леруа, знавшего толк в платьях и головных уборах, она заказала шляпку с оборками из белого крепа, в выбивавшихся из-под оборок черных, как агат, волосах желтели нарциссы, такими же нарциссами было украшено и платье. Из других украшений на ней были только серьги в виде бутонов с бриллиантами, каждый стоимостью в пятнадцать тысяч франков. Рядом в вазе стоял огромный букет живых нарциссов и фиалок. Шляпку, изготовленную, как мы уже сказали, у Леруа, к волосам г-жи де Пермон приколол знаменитый Шарбоннье. Цветы — от мадам Ру, лучшей парижской цветочницы.

Туалет Лауры де Пермон был скромнее. Ее мать считала, что в шестнадцать лет она должна блистать своей красотой, а не поражать гостей роскошью наряда. Она была одета в платье из розовой тафты, того же покроя, что у матери, с белыми нарциссами по подолу. Венок из белых нарциссов украшал и ее волосы. Пряжки на платье и серьги из жемчуга дополняли наряд.

Но блистать красотой на этом вечере, неофициально устроенном в честь семьи Бонапарт и на котором обещал быть первый консул, предназначалось г-же Леклерк, любимице г-жи Летиции и, как поговаривали, ее деверя — Бонапарта. Ничто не должно было помешать ее триумфу, поэтому она попросила у г-жи де Пермон разрешения одеваться к балу у нее дома.

Платье г-жи Леклерк было сшито у мадам Жермон, кроме того, она пригласила Шарбоннье, который трудился и над прической г-жи де Пермон. Г-жа Леклерк готовилась появиться в гостиной, когда начнут собираться гости, — в самый благоприятный момент для того, чтобы произвести впечатление и быть увиденной всеми.

  60