17 
Мы как раз пили чай. Лене тоже захотелось попробовать, ей пришлось очень широко раскрывать свой маленький ротик, чтобы управиться с толстой фарфоровой чашкой. Госпожа Хирте, по обыкновению, не проявила к детям ни малейшего интереса и сразу же уткнулась в книгу. Обе старшие дочки, к сожалению, очень похожи на свою мать, причем это мое «к сожалению» относится не к их внешности — они все трое прехорошенькие, — а к моей зависти. Зато про младшего, моего любимца, этого, к счастью, не скажешь, он ни на кого не похож.
Когда гости мои откланялись, было еще не очень поздно. Но госпожа Хирте с плохо скрываемым нетерпением в голосе сказала:
— Ляжем сегодня пораньше. Вчера я, наверно, задремала — как-то я не вполне поняла, в связи с чем муж Марго шантажировал вашего Левина…
Несколько лет назад Левин и Дитер — муж Марго — были задержаны на греческо-турецкой границе. В печке их автомобиля обнаружили героин, машину конфисковали. У них был уговор: в случае прокола Дитер всю вину берет на себя, Левину конфликтовать с законом никак нельзя, дед тут же лишит его наследства, причем раз и навсегда. Но зато Левин по их уговору должен был раздобыть деньги, нанять именитого адвоката и, при возможности, добиться освобождения товарища под залог. Он ничего не смог. Герман Грабер не дал ему ни гроша и не поверил ни единому слову из наспех сочиненной им небылицы: дескать, некий незнакомец спас ему жизнь, защитив от банды уличных грабителей, но сам при этом оказался в тюрьме за нанесение тяжких телесных повреждений, хотя и действовал в пределах необходимой самообороны.
— Ты в эту туфту и сам-то не веришь, — только и проронил Грабер-дед.
А теперь Дитер передал, что за два года его отсидки, да еще в турецкой тюрьме, с Левина должок. И что дожидаться годами, пока старина Грабер помрет, он не намерен.
— Ты употреблял наркотики? — спросила я упавшим голосом. Но Левин ответил отрицательно; он, правда, приторговывал помаленьку, еще в школе, это да, но после той истории начисто завязал. Дитер — другое дело, тот постарше, почти профессионал, но и он, кроме порции коки по воскресеньям, ничего не употребляет.
— А Марго?
— Раньше, конечно, да, но сейчас, думаю, нет. Я и на работу к деду ее пристроил, чтобы хоть как-то Дитера отблагодарить. Но боюсь, он будет не в восторге от ее нищенского жалованья.
Жалованье у нее, положим, вовсе не нищенское, в конце концов, Марго никакая не домработница, а обыкновенная лентяйка и неряха. Но все-таки я вздохнула с облегчением, поняв, что Левина связывают с ней не амурные шашни.
— Твой дед намерен позволить тебе вступить в права наследства лишь после получения диплома, — сказала я. — Сейчас тебе его смерть все равно ничего не даст.
— Он еще не был у нотариуса, — возразил Левин, — так что, наоборот, надо поторопиться.
Я лихорадочно подыскивала новые доводы.
— Пойми, от бандита и шантажиста невозможно откупиться…
— Дитер не из таких, — отмахнулся Левин. — В этом мире тоже свой кодекс чести. Закладывать он меня не станет, но избить изобьет, а то, глядишь, и изувечит.
— Продай «порше», — предложила я. — Может, он и впрямь отстанет.
— О'кей, — процедил он, — похоже, тебе подавай мужа, которого по стенке можно размазывать.
Видно, я была уже сама не своя, потому что пробормотала:
— Тогда лучше подсунь яд этому подонку Дитеру!
Левин только присвистнул. Потом принялся мне втолковывать, почему его безупречный способ только для стариков хорош, а для молодых не годится.
Левин посвятил меня наконец в свой гениальный план, главным элементом которого были как раз мои ядовитые таблетки. Пришлось признать, что риск действительно невелик. Я даже почти перестала бояться угодить на скамью подсудимых в качестве сообщницы. Куда труднее оказалось преодолеть угрызения совести и отвращение к самой затее. Хотя умом я прекрасно понимала, что старик, к тому же сердечник, долго не протянет, но понимала я и другое: никому не дано право «немного поиграть в судьбу», как называл это сам дед, а теперь и его внук Левин.
Левин между тем развивал передо мною свой план:
— Мучиться он не будет, это один миг, домашний врач ничего не заподозрит, сам говорил, что старик в любую секунду умереть может, выпишет свидетельство о смерти, и дело с концом. Я, кстати, хорошо его знаю, он тоже далеко уже не юноша… Но конечно, в воскресенье этого делать нельзя, на «скорой помощи» приедет незнакомый врач, и как он себя поведет — неизвестно.
17 
